Анреал. Научи меня любить
Шрифт:
– А ну, марш отсюда. Сюда нельзя ходить! Чтобы я больше вас в своем доме не видел.
Как мы выбрались наружу, я не помню. Передо мной стоял лишь мрак подвала, шорох, прочно засевший в голове, и зеленые глаза полные гнева.
– Ты видела?
– спросила я, переводя дух после долгого и позорного бега.
– Конечно, видела! До икоты довел, старый хрыч, - ругалась Анжелка, и в подтверждение своих слов звучно икнула.
– Да, нет. Я про глаза.
– Какие глаза?
– Там кто-то был.
– Я кроме мистера
Меня накрыл еще больший страх. Одно дело бояться и знать вместе. Но, когда ты остаешься со своим кошмаром один на один, это уже невыносимо.
– Больше никогда не пойду в подвалы, - продолжала высказываться подруга.
– И эти оболтусы сбежали. Даже не крикнули нам. Кто из нас еще трус!
С тех пор я никогда не спускаюсь в глубокие подвалы и сплю с ночником. Постепенно блеск зеленых глаз ушел из моей памяти, но страх к темноте остался. Мы выросли, Анжела успешно вышла замуж, а я так и осталась одна, раз за разом отказываясь от вечерних свиданий и ночных прогулок, довольствуясь кратковременными отношениями с одним и тем же строптивцем. Темнота и ее тени давят на меня, уже не напоминая о том случае, но ворошат неприятный осадок.
Сейчас я стою напротив приоткрытого окна в коридоре и смотрю на мрачный дом, утопающий в тенях старых деревьев. Стоит он достаточно далеко, на пригорке, и его вид по сей день не внушает доверия. Закрыв створку окна, тоскливый вой прекратился, и неприятное чувство в груди отпустило. Я тяжело вздохнула и развернулась, чтобы пойти лечь, как наткнулась на тетушку и чуть не закричала.
– Разве ж можно так подкрадываться, тетя Мэй?
– Не спится?
– спросила она так, будто и не ждала ответа, зная его.
– Да. Похоже, ветер поднялся. Тебе снова душно?
– спросила я тетю, положив заботливо руку ей на плечо.
– Немного было. Сейчас уже лучше. Я услышала, как ты захлопнула раму, и встала проверить. На всякий случай.
– Понятно, - кивнула я и вдруг спросила.
– Тетя Мэй, а Стьюарт Гален еще живет в особняке?
– обернулась я к окну.
– А кто это?
Видимо совсем плохо с памятью у нее уже.
– Врач. О нем еще говорили, мол, золотые руки, волшебник.
– А-а-а. Стьюарт? Пропал он без вести шесть лет назад, - отмахнулась она.
– Как пропал? Почему ты мне не рассказывала?
– изумилась я.
– А ты не спрашивала. И чего я говорить буду, ты его всю жизнь боялась и слышать о нем ничего не хотела. Да и зачем тебе, городской-то, наши сельские сплетни?
– А сейчас в том особняке кто-нибудь живет?
– Кому он нужен?
– отмахнулась тетя Мэй.
– Уже обветшал весь. Ждали, может, врач вернется, да так и сгнил.
– Не очень-то он на развалину похож, - задумчиво посмотрела я снова в окно.
– Скорее на доисторическое строение.
– Прямо там. Приходили к врачу, как потеряли, лестница центральная пополам сложилась, как
– Не пострадал фельдшер хоть?
– хмыкнула я.
– Что с ним, молодым, станется?
– Ладно, пойду, попробую уснуть.
– Сладких снов, дорогая, - вернулась к себе пожилая родственница.
– И тебе, тетушка.
Я вернулась в комнату и снова разместилась на кровати, натянув одеяло до подбородка. Но не успела прикрыть глаза, как окно в коридоре с грохотом распахнулось, заставив меня подскочить на месте.
– Чертовщина какая-то! Я же закрывала на защелку. Или нет?
Пришлось опять встать, потянулся за халатом и... замереть. Моего слуха снова достиг тоскливый мотив, заставляя душу откликаться опаской и тревогой. Добравшись до злосчастного окна, я выглянула наружу.
Объективно - ничего примечательного не наблюдалось. Мартовский снег лежал толстым покрывалом под слоем наста, переливающегося тусклыми бликами в лунном свете.
– Подморозило, - буркнула я, упорно закрывая створку.
Не знаю почему, но, сделав два шага в обратном направлении, я остановилась, подхватила стоящий в углу стул и подперла высокой спинкой ручку окна, надежно ее фиксируя.
– Вот так. А теперь спать!
Сегодня, вернее уже вчера, я устала с дороги, стремясь скорее навестить одинокую тетушку, не пожелавшую переезжать в город и оставить родительский дом в свое время.
Спасительная дрема, наконец, навалилась на меня, затягивая в сон. Странная песнь не покидала моих мыслей. А легкое постукивание чего-то в злосчастную оконную раму совсем меня доконало, доводя до нервного тика. Что там, пойти проверить я уже не отважилась. Слишком подозрительно все это. Остаток ночи будет долгим.
Наутро стук прекратился, оставив меня саму с собой, с головной болью и своими страхами. Боги! Я взрослая женщина, а до сих пор веду себя, как слабонервная и суеверная школьница.
За завтраком я поинтересовалась у тетушки, как ей спалось, ничего ли ей больше не мешало, на что получила ответ:
– Спала, как убитая. Мертвые обзавидуются.
– Ну, ты как скажешь...
– покачала я головой.
– Чем займешься сегодня? Дома сидеть будешь? Негоже молодой девке гнить в хате. Прогуляйся сходи, может, знакомого кого увидишь.
– Куда тут ходить? Я к тебе в гости приехала, а не к старым знакомым. И не зови свои хоромы хатой.
– Веришь еще в приметы и сказки?
– улыбнулась тетя Мэй.
– В мистику, - поправила я.
– Что это за слово новомодное?
– Возьмем, например, внезапное исчезновение Стюарта Галена. Это и есть мистика.
– Скажешь тоже. Возраст у него был немалый, поди от приступа где-нибудь да слег под кустом. Хотя, - вдруг задумалась родственница.
– Для своих лет он был чересчур бодр и активен.