Анти-Ахматова
Шрифт:
Вяч. Вс. ИВАНОВ. Беседы с Анной Ахматовой. Стр. 492
А она что хотела? Издать сероглазого короля? Шла бы учительствовать. Босой и в сарафане — это слишком по-голливудски. А еще ругает Есенина за сапоги с поддевкой.
Письма матери дают понять своей холодностью и сдержанностью, что АА недостаточно заботлива по отношению к ней, недостаточно ее любит и т. д.
П. Н. ЛУКНИЦКИЙ. Дневники. Кн. 1. Стр. 217
Замятины получили письмо от А. Эфроса,
П. Н. ЛУКНИЦКИЙ. Дневники. Кн. 1. Стр. 276
23 июня 1938 года.
Письмо юрисконсульта Московского отделения Союза советских художников Змеевского с требованием вернуть аванс
(300 р.) за неподготовленную к сроку статью по договору от мая 1935 года.
ЛЕТОПИСЬ ЖИЗНИ И ТВОРЧЕСТВА. Т. 3. Стр. 30
Такие вещи ее раздражают сильно.
13 февраля 1937 года.
Записка Пунина АА в больницу.
Звонил Мартиросов; пришлет переводы стихов, чтобы тебе передать; может быть, как-нибудь от скуки переведешь в строчки.
ЛЕТОПИСЬ ЖИЗНИ И ТВОРЧЕСТВА. Т. 3. Стр. 26
Телеграмма.
Пятигорск. Окрисполком. Вынуждена отказаться от выступлений. Больна. Ахматова.
ЛЕТОПИСЬ ЖИЗНИ И ТВОРЧЕСТВА. Т. 2. Стр. 123
Она не была больна.
Шилейко сейчас будет зарабатывать много — рублей до 200 в месяц. И совсем тихо, как бы про себя, АА промолвила: «Я ведь у него денег не беру». Сейчас же, как бы спохватившись в том, что она проговорилась, АА быстро заговорила о другом…
П. H. ЛУКНИЦКИЙ. Дневники. Кн. 1. Стр. 233
Письмо А.А. — В. К. Шилейко.
1 сентября 1927 года.
Милый Володя. Пришли доверенность, надо заплатить Пуниным, а у меня совсем нет денежек.
ЛЕТОПИСЬ ЖИЗНИ И ТВОРЧЕСТВА. Т. 2. Стр. 115
Таким детским тоном сюсюкает с Маяковским Лиля Брик: «Совсем нет деньгов». Но Лиля может себе все позволить, в том числе, уехав с любовником, выслать грозную телеграмму: «До 4-ого пришли 250 рублей». Маяковский высылает. Это — дела семейные. Натужное ребячество Ахматовой — по отношению к Шилейко, от которого она «не берет денег», — это другое.
Анна Ахматова почти сорок лет своей жизни прожила в буквальном смысле слова на грани нищеты. Ей то давали крошечную пенсию и продовольственные карточки, то лишали их.
Михаил АРДОВ. Возвращение на Ордынку. Стр. 126
Это не так. Продовольственных карточек ее никогда не лишали. Однажды — после Постановления — было приостановили (на две недели) — но тут же вернули все задним числом. Пенсии, карточки, «лимиты» — были гораздо выше обычных.
За ней было закреплено право на дополнительную комнату.
И. Н. ПУНИНА. Сорок шестой
1953 ГОД.
Она читала мне Гюго — опять Гюго, будь он неладен!
Я не могу словами определить разницу — где поэзия, а где мертвечина, но слышу ее ясно. Мне хотелось спросить у Анны Андреевны, много ли денег даст ей Гюго, то есть надолго ли освободит от необходимости переводить, но я не решилась.
Л. К. ЧУКОВСКАЯ. Записки об Анне Ахматовой. 1952–1962. Стр. 58
С гонорара за Гюго Анна Андреевна купила сыну Нины Ольшевской автомобиль. Некоторые мемуаристы, «оправдывая» ее (ведь была упущена возможность тем или иным способом употребить деньги на какое-то облегчение участи Льва Николаевича), указывают, что Нина Антоновна была не только младшей подругой, но и хозяйкой московской квартиры, где часто останавливалась Ахматова, а значит, стесняла владельцев. Представление о «дружбе» приобретает дополнительный аспект.
Конечно, подарить автомобиль — это здорово, только вот причитания о безденежье и о необходимости душащих творчество проклятых переводах — это даже как-то просто неделикатно по отношению к осчастливленному дарополучателю.
Гонорар Ахматовой за перевод Гюго составил 58 тысяч рублей. Купленная ею машина для Алексея Баталова стоила 9 тысяч. Льву Николаевичу в лагерь она посылала по 100 рублей в месяц (иногда без записки, как подачку). Однажды захотела прислать побольше и спросила у него: можно ли, мол, хочешь ли? Он ответил раздраженно — об этом можно было спросить там, где дают всю информацию об общении с зэками. Оказалось — можно. Она послала 200, а потом стала опять по 100. Считается, что Лева плохо относился к матери.
Я была счастлива видеть ее новую шубу, туфли, перчатки… Спасибо Гюго и милой Нине Антоновне! В черном новом платье и белом платке на плечах…
Л. К. ЧУКОВСКАЯ. Записки об Анне Ахматовой. 1952–1962. Стр. 75
«Борис Леонидович передал для меня одному общему знакомому 500 рублей. Я была в это время больна и с ним не видалась. Выздоровев, я поехала в Москву, продала свой архив Бончу. Приношу Борису Леонидовичу деньги. Он — ни за что, шумит, не принимает. «Я от вас никак не ожидал. Я вам их с таким чистым чувством принес». — «Я тоже с таким чистым чувством продавала свой архив».
Л. К. ЧУКОВСКАЯ. Записки об Анне Ахматовой. 1938–1941. Стр. 89
Когда дают или возвращают деньги, добытые как-то надрывно, лучше об этом не рассказывать: просто чтобы избежать такой сцены, спровоцированной и описанной Ахматовой.
А вообще эта история — к истории о ее архиве и завещании. Продать в государственный литературный музей — вот был бы нормальный путь (раз не хотела отдать сыну, ничем перед ней не виноватому и вполне образованному). Потом его все равно продала Ирина Пунина. Здесь объяснение, к сожалению, только одно — она держала свой архив, как кнут и пряник, над головами — законных и выбранных ею для остроты соперничества — наследников.