Анти-Горбачев 2
Шрифт:
— А почему я не в курсе? — удивился Примаков.
— Сейчас и вы будете, — пообещал Романов, разливая новую порцию Уокера.
Глава 24
Ирано-иракская война
Почему и зачем начался этот вооруженный конфликт в 80 м году, когда проводилась Московская Олимпиада — тайна, покрытая мраком. Все помнят, конечно, что годом ранее в Иране случилась шиитская революция, шаха свергли, американское посольство захватили, во главе государства встал религиозный фанатик Хомейни.
Как в этот логический ряд затесался Ирак во главе с товарищем Саддамом, понять сложно — там же как бы народная демократия была с элементами мусульманства. Ну поддерживал Хуссейн хорошие отношения одновременно и с американцами, и с русскими, что же, бить за это? А Ирак хотел половить рыбку в мутной воде и захапать то, что плохо лежит, по его мнению — часть спорных территорий, где теоретически должны иметься нефть и газ. Пока в Иране не отошли от революционного угара.
Формальным поводом к началу войны стал территориальный спор по реке Шатт-эль-Араб, Ирак считал, что она целиком им принадлежит, а Иран — что только до фарватера. Ну и плюс какие-то три скалы в Персидском Заливе, никому не нужные, Иран посадил на них по взводу пулеметчиков, а Ирак высказал мнение, что это неправильно.
Короче говоря, 19 сентября 80 года Хуссейн денонсировал Алжирские соглашения по Шатт-эль-Арабу (переводится с арабского это название незамысловато, «Арабский берег»), а 22 сентября началось иракское вторжение. Силы сторон были примерно равны, у Ирака чуть больше танков, у Ирана немного лучше с самолетами, численности же сухопутных войск почти точно оказались равны. И все это неминуемо выродилось в бесконечное позиционное перетягивание каната типа франко-германского противостояния в Первой мировой.
В 85 году все давно уже поняли, что победителя тут не будет, но с переговорами почему-то никто не спешил — ждали наверно, когда противник сморгнет первым. Любопытными особенностями этого последнего этапа войны были две вещи — так называемая танкерная война, в которой обе стороны не особенно разборчиво топили нефтеналивные суда друг друга и третьих стран, раз. А два это были удары по мирным городам друг друга, в связи с чем ООН даже выдал пару гневных призывов прекратить это безобразие. Но вот ведь какая особенность — нефтяные промыслы в обеих странах никто не трогал, понимали, что это путь в никуда. Нефтегазовые доходы обеспечивали от половины до двух третей бюджетов обоих государств, так что…
Поэтому-то намеки Примакова на ракетные удары по нефтянке Ирана Хуссейн воспринял весьма отстраненно, пообещать пообещал, конечно, но с русской поговоркой «обещанного три года ждут» он был хорошо знаком. Эмиссар Кремля Сергей Лавров сидел в Багдаде вторую неделю и никак не мог добиться аудиенции у главного иракца…
— Я вас слушаю, — сказал Лавров по защищенной линии, когда до него дозвонился Евгений Максимович.
— Как успехи, Сергей Викторович? — поинтересовался Примаков.
— Если честно, Евгений Максимович, — ответил Лавров, — то никак. Не хотят они ударять по
— С кем беседовали?
— С Азизом, министром иностранных дел, с аль-Маджидом, командующим Южным округом и с Хаммади, спикером Национального совета.
— Последнего сразу вычеркните из списка, он ничего там не решает, — ответил Примаков, — а первые двое что сказали?
— Много красивых восточных слов они сказали, а конкретного ничего. Не хотят они открывать этот ящик Пандоры — если побомбить к примеру Южный Парс и Адеганган, то следующим этапом будет бомбардировка Киркука и Западной Курны. А это никому не надо…
— Хорошо, я вас понял, Сергей Викторович, -= с небольшой задержкой ответил Примаков, — а как насчет случайных попаданий по сопредельным государствам?
— Тоже есть проблемы, — сказал Лавров, — у Ирака сейчас мир с большинством монархий Ближнего Востока, а тут придется объясняться, очень вероятна конфронтация со всеми вытекающими. А саудовцы очень влиятельны… и денег у них на порядок больше, чем у Ирака.
— Значит, надо думать, Сергей Викторович, — произнес ни к чему не обязывающую фразу Примаков, — я отъезжаю в Китай примерно на неделю, к своему приезду жду ваших конструктивных предложений.
— Я вас понял, — хмуро ответил Лавров, положил трубку секретной линии на рычаг и отправился размышлять над тайнами мироздания.
Лавров решил прогуляться по Багдаду, может тогда какие-нибудь умные мысли на ум придут. Третий секретарь посольства СССР, он же резидент Службы внешней разведки товарищ Гурзо, подумал немного и отпустил его одного. Все же военных действий никаких нет, про террористов давно ничего не слышно, а у простых иракцев вполне себе дружеское отношение к русским.
— Я недолго, — сказал Сергей Викторович, — только по Абу-Нувас пройдусь и кофейку попью.
Абу-Нувас это вообще-то был знаменитый арабский поэт, придворный стихотворец самого Гаруна аль-Рашида… да-да, того самого, который в переодетом виде ходил по городу и слушал, что про него народ говорит. А потом его именем назвали главную эспланаду Багдада, которая тянется аж на 15 километров вдоль берега Тигра. На этой Абу-Нувас имели место миллион кофеен и забегаловок с кебабом, лавашем, фатушем, бирьяни и долмой… да-да фарш с рисом, завернутый в виноградные листья не только в Армении популярен. На десерт тут могли предложить сто вариантов фиников и пахлаву. Ну и чай с кофе, конечно, это совсем уже два национальных напитка иракцев.
Вот с алкоголем здесь было сложно — хотя власть в стране сейчас была наполовину светская, но другая половина ее категорически сопротивлялась нарушению духа и буквы Корана, в котором, как известно, товарищ Мухаммед сказа следующее «О вы, которые уверовали! Вино, майсир, жертвенники, стрелы — мерзость из деяний сатаны. Сторонитесь же этого, — может быть, вы окажитесь счастливыми! Сатана желает заронить среди вас вражду и ненависть вином и майсиром и отклонить вас от поминания Аллаха и от молитвы». Туманные майсир из этой сутры — не более, чем азартная игра на тушу убитого верблюда. Ну а жертвенники и стрелы это укор в сторону язычества, которое мусульмане изживали так же долго, как и славяне.