Античные хроники

Леженда Валентин

Крайне невежественное предположение.

Но что с них взять, с греков этих древних?

Дикий народ.

– Ну че уставился? – спросил баран Фрикса. – Где сестра твоя Гелла? Давай, шевели извилинами!

Фрикс непонимающе моргнул. «Какая такая сестра?!!» – судорожно пронеслось в его пустой голове.

– Я здесь! – послышалось откуда-то со стороны, и к алтарю подошла молоденькая дочь Афаманта и, соответственно, сестра Фрикса.

Фрикс свою сестру признал не сразу. Ох, не следовало парню чрезмерно увлекаться

тяжелой атлетикой. Пару раз себе древней каменной гантелей по башке врезал – и уже считай идиот.

– Ага! – хмыкнул баран, тряхнув золотыми рогами. – Все в сборе…

Недружелюбно зыркнул он на пораженных столбняком Афаманта с Ино (тоже небось боги подсуетились. – Авт.).

Царь с царицей на этот бараний взгляд ничего нe ответили, а лишь безумно вращали глазами.

Афамант аж покраснел весь, тужась хоть что-нибудь произнести. Но все было тщетно, язык отказывался делать нужные движения.

– Садитесь ко мне на спину! – строго приказал золотой баран.

Фрикс с Геллой переглянулись. – Мы?

– Да нет, – усмехнулось копытное, – это я царю с царицей.

– А-а-а-а… – понятливо закивали отпрыски Афаманта.

Баран горестно воздел механические очи к пролому в потолке дворца, мысленно посчитав за несколько секунд до десяти тысяч. Это помогло ему успокоиться.

Прав был его изобретатель: человеческая тупость не имела границ.

– Залазьте ко мне на спину, дебилы! – не выдержал олимпийский посланец, и Фрикс с Геллой послушно сели на колкую спину живого механизма.

– А теперь полетели, – звонко объявило копытное. – Царь, по-моему, не возражает?

Царь не возражал. Казалось, еще секунда, и его глаза окончательно вылезут из орбит, а затем покатятся по мраморному полу прямо к жертвеннику Аполлона.

Баран непонятно чему кивнул. Его золотая туша вздрогнула, сзади выдвинулись странного назначения трубки, и выполнены эти трубки были отнюдь не из золота.

– Держитесь за мои рога! – приказал божественный посланец, и в. следующую секунду из его трубок вырвалось пламя.

Жертвенный зал заволокло дымом, но все же присутствующие смогли рассмотреть, как баран, расправив невесть откуда взявшиеся у него крылья, взлетел и исчез в круглой дыре под потолком. (Это ж как нужно было обкуриться, чтобы такое выдумать?!! – Неизвестный читатель.)

– М-да, в жизни всякое бывает, – отчетливо произнес кто-то из добропорядочных граждан Фив, – и жук свистит, и бык летает!

Ну что ж, сказано как нельзя кстати, в самое что ни на есть яблочко! (Глазное! – Авт.)

А весь этот бред, как всегда, объяснялся довольно просто.

Удивительный говорящий механизм сделал не кто иной, как известный олимпийский изобретатель, божественный кузнец Гефест. Сначала он думал просто пошутить над смертными, попугать их маленько, что было для них (смертных) очень полезно.

Однако суждено было механическому барашку послужить

для другой, более благородной цели, а именно: для спасения несчастных детей садиста Афаманта.

Именно по просьбе их матери, богини облаков Нимфоманки, и послал на землю свое своенравное изобретение олимпийский кузнец.

– Смотри мне, Ними, – сказал Гефест, вытирая грязной тряпкой натруженные в кузнице руки. – Слишком уж долго я с этим кибером возился. Жалко будет, если он вдруг возьмет и испортится.

– А детей моих, значит, тебе не жалко? – склочно осведомилась богиня, меча глазами молнии не хуже самого Зевса.

Ответить на это Гефесту было решительно нечего.

Глава 2

РОЖДЕНИЕ ЯСОНА

Такая вот вышла история.

Говорят, правда, что у этой истории есть немного иная трактовка.

Но вы им не верьте.

Врут, сволочи! И знаете, что именно врут? Вижу, что не знаете. И нечего улыбаться. Я хорошо разбираюсь в том, о чем говорю. Уж поверьте, так хорошо разбираюсь, что порою даже тошно становится. А как тяжело иногда удержаться от соблазна что-нибудь да приврать.

То-то!

Итак, всякое болтают.

Одни глупцы, например, до сих пор твердят, что, пока летел этот чудо-баран над морем, его стремительный полет настолько напугал Геллу (нет, вы только вдумайтесь в эту фразу!!!), что она от страха не удержалась на его спине и упала в море, где ее поглотили… как же там было, чтобы не соврать… Ага! Где ее поглотили вечно шумящие морские волны.

Подобную чушь я слышал только раз в одном питейном заведении Спарты. Там один пьяный кретин во всеуслышание утверждал, что Геракла на самом деле звали Алкидом, а Геракл – это типа клички.

Ох и зазвездил я этому уроду в ухо. А рука у меня тяжелая. Представляете, и подобную чушь слушал я! Тот, кто лично, да, лично, не побоюсь этого слова, был знаком с самим Гераклом. Правда… гм… оговорюсь, что Геракл действительно псевдоним знаменитого героя. Но взял он его вынужденно, ибо под тем именем, которым его нарекли после рождения, он никак не мог находиться среди смертных и уж тем более совершать великие подвиги.

Спросите, что же это было за имя?

Вообще-то не положено об этом говорить, но вам я так и быть скажу. На самом деле первоначально звали Геракла ЗЕВС.

Что, опять улыбаетесь?

Но я правду говорю, чистую правду. Клянусь левой… или нет, лучше правой своей рукой, которой пишу, что звали великого героя Зевс. Вернее, Зевс Младший Немейский.

Но да ладно, что это мы все время о Геракле да о Геракле.

Геракл – это отдельный разговор, отдельная книга…

Значит, упала с золотого барана в бушующее море Гелла и – бултых – утонула в бездонной пучине. С той самой поры, дескать, море, в котором погибла Гелла, стало называться Геллеспонтом.