Антидева
Шрифт:
Машина проезжает мимо буддийских монахов, которые идут гуськом по земле, кишащей насекомыми: каждый несет медное ведерко с едой, которую на рассвете пожертвовали набожные женщины, и тяжелый, явно неудобный зонтик от солнца.
– Почему они так нагружены? – удивляется Эммануэль. – Ведь они даже не пользуются зонтиками, а солнце уже высоко.
– Это не зонтики, – объясняет Жан. – Это палатки. Ночью каждый монах разбивает палатку там, где оказывается, в палатке он может раздеться, прикрыться своим одеянием и спокойно спать, тщательно укрыв мужское достоинство.
– А если пойдет
– Он вымокнет.
– Не лучше ли для паломничества дождаться сухого времени года?
– Сейчас как раз сухо. Сегодня праздник. Вечером при полной луне тысячи маленьких корабликов, сделанных из кокосовой скорлупы и листьев банановой пальмы, с горящей свечой вместо паруса и мачты, поплывут по рекам и каналам. Они приносят счастье. Это подарок Воде-Матери в честь Лой Кратонг [48] , торжественного радостного дня, когда по традиции люди влюбляются, влюбленные обручаются, а обрученные женятся.
48
Каждый год в полнолуние двенадцатого месяца по тайскому календарю проводится один из самых необычных и значимых праздников страны – Лой Кратонг. В этот день все реки страны заполняются маленькими красивыми лодочками-кратонгами, плывущими по течению. Этот праздник – день света и воды, которую особо почитают местные жители. В этот день они благодарят воду за то, что она дарит им морепродукты, кормит их, и просят прощения за то, что загрязняют ее, пытаясь очистить свою карму.
– Значит, у этих людей не каждый день может случиться праздник любви? – притворно возмущается Анна Мария. – Бедная Эммануэль! Что бы с ней было, если бы приходилось каждый год ждать окончания сезона дождей?
– Я бы перестала жить по календарю.
– Те, кто ждет, делают это по собственному желанию, – уточняет Жан. – Но ждут ли они? Когда речь идет о любви, люди так часто обманывают.
– Вот-вот, – присоединяется Эммануэль. Я люблю любовь не больше других. Но меня отличает то, что я люблю еще и правду.
Все трое сидят впереди, Анна Мария – между Эммануэль и Жаном. Накануне Жан сообщил, что у него дела на границе. Путь лежит через город Паттайя.
– Навестим Мари-Анн! – воскликнула Эммануэль.
– У меня не будет времени по дороге туда, но я могу тебя оставить и на обратном пути задержаться.
– Сколько дней ты проведешь в Шантабуне?
– Неделю. Я вернусь за тобой в субботу или в воскресенье.
– А можно я возьму с собой Анну Марию?
– Отличная мысль! В таком случае я зарезервирую бунгало, чтобы мы не стесняли Мари-Анн и ее мать.
Анна Мария положила в машину свои рисовальные принадлежности; Эммануэль – фильмы, новую камеру, проигрыватель, газеты и книги, словно готовилась к переезду на край земного шара. Жан расхохотался, увидев наряд супруги, но не предложил его сменить: рубашка на Эммануэль была похожа на рыбацкую сеть. По бокам свисали коричневые веревочные кольца, соски торчали целиком и казались еще более остренькими, чем обычно. Что касается полупрозрачной джутовой юбки – ее разрез доходил до лобка Эммануэль,
Когда на выезде из города Жан остановил машину, чтобы заправиться, механики и прохожие, раскрыв рот, окружили автомобиль – до того невероятным казалось им облачение Эммануэль. Девушка, конечно, была рада и польщена, но удивлена тем, что Анна Мария не стала ее стыдить. Едва удерживаясь от смеха, Анна Мария заявила:
– Эти славные малые уже никогда не будут прежними. Теперь их система ценностей изменится.
Жан поддакнул:
– В этой стране никто не заботится о том, чтобы дать народу почву для размышлений, совершить некий гуманистический акт. А моя жена всегда готова прийти на помощь!
– Ох! – вскричала Эммануэль. – Однажды я пересекла весь Бангкок голышом. Никто даже внимания не обратил.
– Может, и не обратил, но почему-то город продолжает говорить об этом до сих пор, – радостно заметил Жан.
– Эммануэль – очень откровенный и честный человек, – отметила Анна Мария. – Она любит свое тело, которое выставляет напоказ. И, учитывая ее красоту, это не грех.
Когда машина двинулась дальше, Эммануэль раздвинула полы юбки, открыв загорелый живот и золотистый лобок.
– Вам не нравится? – поинтересовалась она у молодой итальянки.
И поскольку та не ответила, Эммануэль взяла ее руку и положила на свой лобок.
Анна Мария впервые касалась этой части тела Эммануэль: у нее билось сердце, она не осмеливалась убрать руку слишком быстро, боясь обидеть подругу, и после двух месяцев откровенных разговоров показаться непозволительно стыдливой. Однако и задерживать руку на интимном месте Эммануэль Анна Мария не хотела. Эммануэль избавила ее от страданий и предусмотрительно попыталась отстранить ее руку сама. Чем дольше затягивалась ситуация, тем более невыносимым становился конфликт чувства и долга, и тем сильнее девушка паниковала. Присутствие Жана, конечно, невероятно смущало ее.
Эммануэль наслаждалась волнением подруги. Она сжимала между ног столь желанную руку, подталкивая ее незаметными движениями бедер к запретному лону. По мере того как рождающееся желание и нежность переполняли грудь Эммануэль, раскрывали ее губы, заставляя дышать глубже и как бы невольно склонять голову к плечу подруги, Анна Мария начинала чувствовать неожиданную гордость и силу, которые пришли на смену смятению. Никто ее больше не принуждал, однако она продолжала ласкать сладостную дрожащую плоть, словно живую теплую птичку.
Пальцы Анны Марии проникали все глубже и глубже, а прекрасное тело постоянно двигалось им навстречу.
«Нет ничего плохого в том, чтобы осчастливить ее, – думала Анна Мария. – К тому же я люблю ее! Надо быть последовательной».
Эммануэль одной рукой обняла подругу за шею, прижавшись щекой к ее щеке.
– Ты стала моей любовницей! – шептала Эммануэль вне себя от радости. – Любовь моя, ты стала моей!
Анна Мария не знала, что ответить. С каждым движением проникая все глубже в нежные гроты любви, она возбуждалась сильнее и сильнее, она вся дрожала. Всемогущее желание оказалось сильнее страха и каких-либо убеждений, оно все подчиняло своей власти.