Антидиверсанты
Шрифт:
– Разве такое возможно?
Макарычев вздохнул и включил электрочайник:
– К сожалению, Алексей Павлович, у нас возможно все, что угодно.
– Но Келлан утверждает…
– Не имеет значения! – Генерал вскинул вверх руку. – А вдруг это деза? Или очень хитрая двойная игра? Я даже не уверен, что на Украину заслана диверсионно-разведывательная группа непосредственно из США. Уж не вам это объяснять, Алексей Павлович… Времени почти нет. Келлан сообщал о середине августа. Скорее всего отряд уже на месте. Значит, в любое время может вступить в боевые действия с группой Митина. Кстати, то, что ДРГ собирается действовать
23
Северо-восточная Украина
Полигон
17 августа
17.03
Нижний ярус, состоящий из бункеров, окружающих центр Полигона, пострадал значительно меньше надземных сооружений. Когда этот военный объект ликвидировали, то почему-то посчитали возможным оставить нетронутой сеть подземных коммуникаций. Создавалось впечатление, что кто-то надеялся в будущем возродить уничтоженное.
Правда, сырые тоннели, сделанные из особо прочного бетона, теперь вели в никуда, поскольку все переходы из одного сектора в другой и лифтовые кабины, обеспечивающие бесперебойную связь с верхними ярусами, были плотно замурованы.
Томсон двигался первым, разрывая темноту бункера узким лучом фонаря, тонким, как лазер. Майк и Берк, идущие следом, добавляли в беспросветную мглу подземелья еще две световые дорожки, которые, словно голодные собаки, обшаривали стены и пол.
Командир остановился около очередной замурованной двери, повернулся к Майку и Берку:
– Теперь попробуем решить задачу номер два. Судя по плану, длина этого тоннеля превышает полкилометра. Мы с вами прошли метров двести. За это время нам встретились шесть боковых ответвлений, вход в которые, как и здесь, невозможен. Логично допустить, что дальше ситуация принципиально не изменится. Вопрос: где может быть тайник? Мы, конечно, исследуем здесь каждый сантиметр, как только подтянется Ник. Но времени у нас мало. Поэтому хочу услышать ваши версии.
– Г-8 может в конце плавно перейти в другой бункер? – спросил Майк. Он немного позавидовал Берку, когда тот фактически самостоятельно решил задачу по поиску точного местонахождения нужного сектора, и теперь хотел внести свою лепту.
– Вряд ли. – Томсон опустился на влажный пол, вывел на дисплей ноутбука план Полигона. – Если не считать той первой развилки в двадцати метрах от выхода, тут нет боковых ходов. Во всяком случае, так явствует из этого плана.
Берк и Майк присели рядом, внимательно вглядываясь в изображения коммуникаций, к сожалению, относящихся только к среднему ярусу.
– Есть шансы, что тайник находится за одной из замурованных дверей?
– Шансы, Майк, есть всегда. Даже тогда, когда ты висишь над пропастью, ухватившись за пучок травы.
В тоннеле раздались постепенно приближающиеся гулкие шаги. Это возвращались Ник, Айс и Рич.
– Знаешь, Томсон, – заявил запыхавшийся Ник, тоже присаживаясь около командира, – похоже, их здесь нет. Мы досконально прочесали пять квадратных миль. Поверь моему чутью! Если бы они дежурили на Полигоне, то…
– Ник, – Томсон повернул голову в сторону своего заместителя, –
Он замолчал, вглядываясь в условные контуры бункера, который реконструировал на мониторе графический редактор.
– Надо ждать и фильтровать имеющуюся информацию.
– Ты тоже торопишься, Томсон, – с некоторой обидой произнес Ник. – Я как раз собирался сделать еще одно допущение, но ты меня перебил. Весьма вероятно, что российские пошли тем же путем и устроили облаву. Они могут не сидеть в засаде на одном месте, а планомерно искать нас на Полигоне.
– Могут. Еще как могут…
Томсон в эти минуты жил по особому графику, который некогда придумал для себя в обход обязательных требований. Основу такого экстремального режима составила «сборная солянка» из разнообразных восточных техник медитации.
То, чему его научили на закрытых семинарах в школах спецподразделений США, не хватило бы даже для элементарной импровизации. Американская модель поведения диверсанта или разведчика опирается на тщательно разработанные схемы взаимодействия между членами боевой группы. Природные англосаксы – удивительные формалисты. Они готовы до последней капли крови соблюдать параграфы любой бредовой инструкции, которую сочинил какой-нибудь яйцеголовый доктор на закрытой базе Пентагона.
А ведь каждое задание подобно игре. Руководитель – тренер, командир отряда – капитан сборной, бойцы – спортсмены. Кто в состоянии предельно объективно оценить ход соревнований? И нарушать принятые правила запрещено, чтобы в финале не сесть на скамейку запасных, тем более что находится она уже не в этом скорбном мире…
Перед рейдом их всегда проверяют. Многократно, последовательно, целеустремленно. Ни у кого не должно остаться сомнений, что все члены группы готовы к коллективным усилиям для достижения позитивного результата. Но любой план – всего лишь декларация о намерениях. А как происходит на практике? В отряд собрались люди, прошедшие долгий отбор, натренированные на мгновенное отражение внешней опасности, обладающие исключительной профессиональной специализацией. Все они в своем роде деятельности – мастера высшего класса. Обучены и координации совместных усилий, и резервному, «индивидуальному» варианту, когда вся тяжесть задания ложится на плечи одного человека. Однако, как справедливо говорят соплеменники Томсона, «гладко было на бумаге, да забыли про овраги». Реальная боевая ситуация зачастую разбивает в пух и прах предварительные установки. И летит в тартарары проект филигранно задуманной комбинации. Почему? Да потому, что всего не предусмотреть никогда. Вот тогда и проверяются подлинные человеческие качества бойцов. Друзья познаются в беде. Или на задании. The friend in need is the friend indeed.
Томсон с давних пор был лишен наивности в оценке других людей. Человек – исключительно слабое существо (если не сказать грубее). Но все-таки есть определенные различия. Один будет спасать свою шкуру изо всех сил, не думая больше ни о чем, а вот другой вспомнит о том, что рядом с ним – боевой товарищ, у которого тоже есть семья, свои планы на будущее и который, возможно, в критической ситуации заслонит тебя от шальной пули, даже не успев понять, что жертвует собственной жизнью во имя соратника.