Антигеймер

Денисов Вадим Владимирович

— Уши надо бы отрезать. У всех.

Меня опять замутило.

— Что за блажь! Зачем, Боб?

— Из них станционные лекари лекарство делают. Сильнейшее кровоостанавливающее средство, уши хороших денег стоят. Пойдёшь?

— Да ну вас в задницу и передницу. Поехали дальше, а?

— Как хочешь, родной, как хочешь… Тогда прикрывай без своей доли за ништяк. Зина, бери тесак и спрыгивай, режем, пока тёплые. Старайся отхватить вместе с куском скальпа и не повреди хрящ, меньше заплатят. Я одного левого лекаря знаю на «Соколе»…

Мне ничего

не оставалось делать, как перезарядить стволы картечницы и вновь начать наблюдать за тоннелем. В люк я высовываться не стал, подсвечивал фарами изнутри. Не знаю, что они там делали, только вонять стало почти сразу, кислым и гнилостным. Фу, гадость какая, да я умру, не буду таким снадобьем пользоваться!

— Кровь — чистый гной!

— Ты хоть руки обмой, Боб!

— Нормально, Гунн, воды мало, не хочу тратить. Найдём течь, там и остановимся.

Глаза у афериста были бешеные от азарта. У его кожаной подруги тоже. С такими буркалами люди и совершают глупые поступки.

Станция «Бауманская» была уничтожена давним пожаром, почерневшие перроны и обугленные остатки жилых боксов до сих пор источали тревожную вонь.

— Знаешь, почему они сгорели, Гунн? От окурка вспыхнуло, прикинь! Станцию сожгли, уроды, даже смародёрить не получится. Не хрен курить, где попало, никакой дисциплины! Ка-азлы… — заявила Зинка.

Давно знаю, нет большего ханжи, чем бывшая проститутка.

А Боб всего час назад мне хвастался, что недавно бросил курить! Признаюсь, такое сообщество уже не просто тяготило, мне хотелось, чтобы в руках оказалась тяжёлая чугунная сковородка. Да по башке обоим! Пошептавшись о чём-то, аферюги решили ехать медленно, рассчитывая добыть ещё монстрячьего ништяка. Я не спорил, бесполезно. Господи, быстрей бы приехать на «Партизанскую»! Неужели мне с ними и назад катиться?

Рельсы зашли в очередной поворот. Было видно, что движение на участке редкое. От сырости рельсы успевают покрыться бурой ржавчиной, больше немаркированных трещин на стенах, чаще встречаются протечки.

Пожалуй, я первым почувствовал, как завибрировал воздух.

Шестое чувство. Предвиденье.

Впереди показалась развилка, правый технологический тоннель был небрежно заколочен обрезной доской, левый тёмен, мрачен…

— Внимание! — внезапно крикнул я, продолжая контролировать пройденный участок. — Кто-то есть, чую! Вперёд смотрите!

— Смотри-ка, Зинуль, у нас своя Ванга завелась, вот удачка! — хмыкнул Боб. — Держи трусы сухими, журналист, всё нормальком!

Однако подруга его веселье разделять не собиралась.

— Точно он говорит, Боб, кто-то есть, я тоже… Млять! Ох! Млять! Смотри-смотри! Да остановись же ты, баран!

— Кто там?

— Крыс! Огромный, доходный, — последнее слово девушка произнесла уже шёпотом.

— Хренас-се! — выдохнул Боб. — Гунн, повернись, зацени няшку!

— Про поход в задницу помнишь? — зло бросил я за спину. — Чего остановились, саданите по нему, и рвём когти!

— Вот уж нет! Столько мяса!

Придурков не остановить.

Обзор

у меня был отвратительный, поворот позволял видеть метров пятьдесят. Воздух гудел, над рельсами стояла мерцающая дымка, тюбинги словно раскачивались. Неужели крыс умеет бить по мозгам?

— Да повернись ты хоть на секунду!

Чёрт с тобой, я повернулся. В сотне метров на рельсах без движения лежал… бегемот! Словно поняв, что к наблюдению подключилась ещё одна пара глаз, крыс решил показать себя в полный рост и приподнялся. А потом подпрыгнул на месте, подлетев метра на три!

— Наш будет, — просипел Боб. — Зин, полезли… Спусковой шнур не забудь, задрыга ты моя сладкая!

— Вам что, в клетке места мало? — простонал я.

— В клетке адреналина мало! — ухарски бросил придурок.

Да пропадите вы… Подтянув автомат, я продолжал смотреть назад.

Ба-бах! Крепко картечница бьёт.

— Ещё, Боб!

Загрохотали ружейные стволы. Что-то глухо бумкнуло, тачанка слегка содрогнулась.

— Есть киска, говорил же, что наша будет! — орал Адамс.

На меня навалилась бесконечная усталость. Падла, тут всего пару станций пролететь, а мы всякой хренью маемся… Я больше не хотел караулить, наблюдать, прикрывать и готовиться к встрече с очередными страшилами. Всего словно выполоскало: вместо позитивного просветления, рождённого накопленным опытом, всё чаще мнится всякая мистическая дурь. Пристрелить их, что ли?

И тут мой взгляд упал на левую сторону тоннеля. Ёлки-палки, объект необычный!

Три двери выходят на короткую и узкую пандус-площадку, средняя дверь на кремальере. Их почти не было видно, в темноте ниша почти сливалась со стеной. Сбоку на площадку поднимаются выщербленные бетонные ступеньки, шесть штук. Висит какая-то выцветшая табличка под лампой в защитном коконе из проволоки, блок кнопок вызова на стене, распределительный щит, рядом — дощатый пожарный с топором, багром и ведром-конусом.

— Боб, вы же разделывать будете?

— Конечно! Столько мяса. И член! Прикинь, у крыса член длинный, а внутри не одна косточка, а целых две. Из этой косточки приготовляют снадобье, которое…

— Слушай, избавь, а? Ты сюда посмотри, — я посветил даденным ручным фонарём.

Увидев объект, Боб опять возбудился.

— Сегодня наш день, камрады! Скорее всего, это закрытый санитарный узел на случай ЧС. Обязательно надо ломануть, вдруг лекарств подрежем?!

Я представил картину…

Вот по всем средствам оповещения прошёл сигнал «Атом».

Новая мировая война, удары по мегаполисам, последующее заражение местности. Избранные козлы — вожди и вождишки средней руки, не допущенные в нормальные правительственные бункеры, спускаются в метротоннели. Командующие процессом эвакуации командиры из МЧС дёргают огромные рубильники на стенах, массивные гермозатворы медленно ползут по направляющим, намертво запечатывая тоннель. С гулом поочерёдно включаются созданные ещё в прошлом веке системы жизнеобеспечения…