Антимавзолей
Шрифт:
– Это невозможно, – отрезала Светлана Петровна. – Работа, дом, лаборатория... На кого я все это брошу? И вообще, с какой радости я куда-то полечу?
– Послушай меня внимательно, – кавказский акцент исчез, как по волшебству. – Ты улетишь сегодня, даже если мне придется доставить тебя на борт самолета силой. Тебе нельзя здесь оставаться. Я не хотел тебя пугать, но... Ты сама все поняла, догадалась, что я нашел. Разумеется, что рассказывать об этом никому не следует – во всяком случае пока. Но информация как-то просочилась, кто-то уже обо всем узнал, и этот кто-то убивает людей. Убивает тех, кто в курсе, кто может рассказать. Графолога, которому я заказал экспертизу, убили; документ, с которым
– Это какое-то сумасшествие, – едва слышно прошептала Светлана Петровна.
– Пусть так, пусть я сошел с ума, спятил, потерял голову. Говори что хочешь, только уезжай. Ни о чем не беспокойся. Не захочешь жить у меня – не надо. Я найду тебе работу, построю лабораторию – все, что захочешь, только скажи. Но сегодня, сейчас ты должна уехать. Все слишком серьезно, поверь.
– Я верю, – упавшим голосом сказала Светлана Петровна.
...Когда машина мягко, почти беззвучно тронулась с места и влилась в густой транспортный поток, Светлана Петровна спросила, поудобнее устраиваясь на обтянутом натуральной кожей просторном сиденье:
– Это "Волга"?
– Что? – удивился Гургенидзе. – Почему "Волга"? Обижаешь! Это "Мерседес"!
– А я думала, "Волга", – разочарованно сказала она. – Помнишь, как ты планы строил? Собирался получить Нобелевскую премию, купить "Волгу" и повезти меня в Пицунду...
– "Мерседес" лучше, слушай! – обиделся Гургенидзе. Теперь, когда главное было сказано и решение принято, они могли спокойно, как ни в чем не бывало, болтать о пустяках. – Ладно, если так хочешь, куплю тебе "Волгу". Проснешься утром, выйдешь на балкон кофе пить, а она внизу, во дворе! В Майами все с ума сойдут, клянусь, когда ты на ней за покупками поедешь!
– Пусть сходят, – легкомысленно сказала Светлана Петровна. – Только я водить не умею.
– Научишься, – не менее легкомысленно пообещал Георгий Луарсабович. – А не захочешь – будешь с водителем ездить. Тоже мне, проблема...
Через двадцать минут "Мерседес" плавно затормозил у подъезда.
– Возьми только самое необходимое, – сказал Гургенидзе. – Тряпки не бери, все купишь на месте. Гена, проводи.
– Еще чего не хватало! – резко возразила Светлана Петровна. – Мало того, что меня домой на "Мерседесе" привезли, так я еще и мужчину домой поведу! Ты представляешь, какие сплетни обо мне пойдут?
– Ну и что? – резонно возразил Георгий Луарсабович.
– Да, наверное, ничего. Но я пока не привыкла... Прости, я не могу так быстро. Ну, чего ты боишься? Вот он, подъезд, как на ладони. Через четверть часа я спущусь, обещаю.
Она поднялась в лифте, отперла дверь и вошла в пустую квартиру, почти уверенная, что видит какой-то фантастический, сумбурный сон. В реальной жизни всего этого просто не могло быть: мумии, сенсационные открытия, роскошный обед в дорогом ресторане, дикие речи свалившегося как снег на голову Георгия, какие-то убийства, паспорт на чужое имя, билет до Майами, особняк на побережье и стоящая в тени королевских пальм новенькая "Волга", по всем статьям превосходящая все остальные машины, сколько их есть на белом свете, – все это смешалось, спуталось в один бесформенный клубок, распутывать который у Светланы Петровны в данный момент
Она остановилась посреди комнаты, пытаясь сообразить, что нужно взять с собой в дорогу, без чего она не сможет обойтись. Вещи, белье? Георгий сказал, что она все купит на месте. На месте – значит, в Майами. С ума можно сойти... Документы? Похоже, действительно, она теряет рассудок: явиться в международный аэропорт с двумя паспортами на разные имена... Незаконченная диссертация? К черту, все равно она никогда не будет закончена, не надо себя обманывать... Что тогда? Деньги? Да, наличность на карманные расходы не помешает, да и потом, кому ее здесь оставлять – участковому? Соседям? Тараканам?
Она присела на корточки перед открытым шкафом и по плечо запустила туда руку, нащупывая под стопкой постельного белья тощую пачку купюр. Зеркальная дверца шкафа отразила какую-то тень, беззвучно скользнувшую в комнату из неосвещенной прихожей, со стороны туалета. Морозова вынула из шкафа деньги, развернула веером, хотела пересчитать, но не стала: это было бессмысленное занятие, она все равно постоянно забывала, сколько у нее сбережений. Кроме того, напомнила она себе, внизу остался Георгий, не надо заставлять его ждать... Она перетянула пачку аптечной резинкой, бросила ее в сумочку и выпрямилась, все еще не замечая темной фигуры, стоявшей прямо у нее за спиной.
...Георгий Луарсабович вышел из машины, чтобы размяться и заодно выкурить сигарету. Позади хлопнула дверь подъезда. Гургенидзе обернулся, но это была не Светлана, а какой-то старикан интеллигентной наружности, с виду – вылитый профессор на пенсии. На нем был светлый плащ – старый, поношенный, но чистый и аккуратный, на голове сидела серая шляпа с узкими полями, на переносице поблескивали очки в тонкой стальной оправе. Седые усы и бородка были аккуратно подстрижены, морщинистая стариковская шея торчала из слишком просторного ворота белой рубашки, стянутого старомодным галстуком, как шея черепахи из панциря. В руке у старика был старинный кожаный портфель с ремнями и блестящими медными застежками, а на спине виднелся небольшой, тоже какой-то аккуратный, прямо-таки профессорский горб. Бодро постукивая тросточкой, старикан прошел мимо и скрылся за углом. Георгий Луарсабович проводил его взглядом: ему всегда нравились люди, которые старились с достоинством.
Через некоторое время он посмотрел на часы и обнаружил, что обещанные Светланой Петровной пятнадцать минут давно прошли. Гургенидзе снисходительно усмехнулся: даже самая лучшая из женщин все равно остается женщиной. И невозможно объяснить, что бывают ситуации, когда нужно бросить все ради спасения жизни. Умом она вас, может быть, и поймет, но в глубине души все равно будет считать, что вы сильно преувеличиваете опасность с целью лишний раз продемонстрировать свое мужское превосходство. Тряпки, косметика, бижутерия – сокровища одинокой женщины, с которыми ей не так-то просто расстаться...
Он выкурил еще одну сигарету и снова посмотрел на часы. С тех пор как Светлана вошла в подъезд, прошло уже более получаса. Пробормотав что-то по-грузински, Георгий Луарсабович взял у охранника мобильник и набрал номер домашнего телефона Морозовой. В трубке потянулись длинные гудки. "Ну, наконец-то!" – пробормотал Гургенидзе, уверенный, что Светлана Петровна уже вышла из квартиры и потому не отвечает на его звонок.
Он отдал телефон охраннику, повернулся лицом к подъезду и стал ждать, заранее широко улыбаясь и перебирая в уме шутливые упреки. Прошла минута, за ней другая. На исходе третьей минуты ожидания улыбка Георгия Луарсабовича стала не такой широкой, еще через минуту она исчезла совсем, а еще две минуты спустя Гургенидзе наконец осознал, что никого не дождется.