«Антиполицай». Удушение (сборник)

Копейкина Найля Гумяровна

О себе Сергей сказал, что он в Москве недавно, приехал из Камышина, занимается торговлей автомобилями.

После ресторана Сергей проводил Лену до дома, и, поняв, что он понравился ей, не стал проситься в гости, а обещал звонить ей завтра.

* * *

Павел Павлович – вице-президент «Диалог-банка», где Борис работал начальником финансового отдела, давно присматривался к Борису, а с тех пор, как узнал, что Борис вхож в дом известного политика Шмыкова, очень даже заинтересовался им. Он проанализировал движение средств по счетам банка за последние полгода, обратил внимание на крупную сумму из Альметьевска

и вспомнил, что именно в эти дни Борису несколько раз кто-то звонил, а Борис всё откладывал разговор. Эту информацию Павел Павлович имел от своего доверенного лица – секретаря Ксюши. Вслед за этим пронёсся слушок, что он наследовал от тёти крупную сумму денег. Проверка сведений о наследстве Бориса показала, что наследство – это выдумка Бориса. Значит, сообразил Павел Павлович, кинул Борис клиента. Наступать ему на хвост Павел Павлович не стал, пусть пацан привыкает к новому положению, пусть ощутит себя богатым, но с тех пор он постоянно наблюдал за ним и регулярно отслеживал движение денежных средств. Когда на счёт банка пала большая сумма из Воркуты, Павел Павлович предположил, что эта сумма не попадёт по назначению к клиенту, а перейдёт в карман Бориса. Тут же он установил в телефонном аппарате Бориса жучка и из его разговора с Людмилой Анатольевной всё понял. Клиент отравлен таблеткой «Антиполицай», ограблен, конечно же, это дело рук мальчишки. Сейчас, когда он в возбуждении, самое время брать его за жабры.

Павел Павлович вызвал Бориса в свой кабинет, пригласил сесть, предложил сигареты. Оба закурили. Павел Павлович, откинувшись на спинку кресла, минуты две сидел, курил и молча рассматривал Бориса. Борис тоже курил, и тоже смотрел на Павла Павловича.

«Даже не моргнёт, стервец, – думал о Борисе Павел Павлович. – Вот ведь такие и захватили страну в свои лапы. Купил себе «Лексус», потом дом отгрохает или квартиру купит где-нибудь в центре, и ведь чувствует себя превосходно. Значит, не слюнтяй. Это тебе не Раскольников какой-нибудь. Хорош, хорош, сукин сын!»

Борис, глядя на вице-президента, гадал, – «Что понадобилось этой крысе? Почувствовал, что я встал на ноги и сразу заметил, а ведь бывало, раньше не замечал, даже не всегда и на приветствие-то отвечал».

– Борис Аркадьевич, – неожиданно заговорил Павел Павлович, чётко выговаривая все звуки, – как звали Вашу покойную тётушку?

Борис обомлел, тётушку, к чему это он клонит?

– Тётушку? Которую? – притворно равнодушно спросил он.

– Тётушку, которая оставила Вам наследство.

– А, Зинаида Дмитриевна, – назвал Борис имя здравствующей тёти. – А что, Павел Павлович, Вы были знакомы?

– Нет, Борис Аркадьевич, я не знаком с Вашей тётей, и Зинаида Дмитриевна не та тётя, которая оставила Вам наследство. Зинаида Дмитриевна живёт и здравствует в Костроме, и у неё две дочери, которым она, может быть, и оставит что-то в наследство. Но меня интересует тётушка из Адлера, которая умерла и оставила Вам наследство.

– Вы что-то путаете, Пал Палыч, – пряча испуг в голосе, ответил Борис.

– Мне трудно это сделать. В этой книге, – Павел Павлович мягко тронул пальцами толстую тетрадь на своём столе, – собраны сведения обо всех Ваших родственниках, – и, видя, что Борис хочет что-то сказать, чуть повысил голос, – и близких и самых дальних.

– Мне оставила наследство женщина, которая вовсе не была мне родственницей, но у неё не было детей.

– Не утруждайте

себя выдумкой, или она у Вас давно заготовлена? Плохо заготовлена, не проходит! Проверено, в Адлере нет женщины по имени Зинаида Дмитриевна, которая умерла бы в этом году и оставила кому-либо наследство. А два дня, проведённых Вами в Адлере, якобы, с целью оформления наследства, Вы провели с Наташей Кравченко, Вашей давней подружкой. Будете отрицать?

Борис сильно покраснел, так, что даже в некоторых местах на голове краснота проступала между корней волос.

– Тю, тю, тю, а нервишки-то у Вас шалят, шалят, Борис Аркадьевич.

– Я не понимаю, что Вам от меня нужно, – еле выдавил из себя Борис, не поднимая глаз на Павла Павловича.

– Хорошо, вижу, Вы меня поняли, – с расстановкой ответил Павел Павлович, нарочно затягивая с прямым ответом, чтобы дать Борису возможность получше прийти в себя. Ему было нужно, чтоб Борис мог его понимать, мог правильно оценивать ситуацию, а в страхе он может упустить главное.

– Ценю, когда меня правильно понимают, ценю. Я, Борис Аркадьевич, не собираюсь Вас топить, хотя не скрою, да Вы и сами это понимаете, могу устроить Вам решётчатую жизнь. Но я хочу другого.

Павел Павлович замолчал. Молчал и Борис. Молчание затянулось на две минуты. Павел Павлович проверял нервы Бориса, Борис, хоть и очень нервничал, молчал, не желая показывать свою слабость. Павел Павлович вынул откуда-то, откуда, Борис даже и не успел заметить, фотографию формата почтового конверта старого образца и, не выпуская её из рук, и не давая Борису возможность рассмотреть человека, изображённого на ней, сказал:

– Вы легко расправились с теми двумя, надо кончить и этого.

Борис не очень-то удивился словам Павла Павловича, он уже тогда, когда Павел Павлович вынул откуда-то фото, понял, что будет просить, нет, вернее, приказывать Павел Павлович.

«Что, тоже клиент?» – пронеслось в голове Бориса.

Всё ещё, не давая рассмотреть фото, Павел Павлович сказал:

– Сделаете, получите повышение, ну и деньжат, Вы их любите.

«Кто их не любит?» – успел подумать Борис.

– Не сделаете, сами знаете, что. Поняли?

Павел Павлович злобно с угрозой, раньше Борис и не знал у него такого взгляда, посмотрел на Бориса, и снова его лицо приняло благодушное выражение.

– Сколько? – спросил Борис, нарочно обозначая в себе циника. Он понял, что перед ним сидит страшный циник, а значит, он ценит таких же, как он сам. Павел Павлович внимательно посмотрел на Бориса, мысленно назвал его стервятником, и буднично ответил:

– Столько же, сколько из Воркуты.

Ни один мускул не дрогнул на лице Бориса, хотя ответ собеседника вызвал в его душе всплеск ликования.

– Сделаю, Пал Палыч, – уверенно ответил Борис, хотя на душе уже было гадко: не его это дело, убирать людей, не мокрушник же он какой-нибудь. А кто? – издевательски подключился внутренний голос. – Отравитель?

Тем временем Павел Павлович задавал свой вопрос:

– и Вам не интересно, кого надо убрать?

– Я жду, Павел Павлович, – по-прежнему не теряя твёрдости в голосе, ответил Борис. Сейчас, когда он понял, что с ним заключается нормальная, с его точки зрения, сделка, что он имеет дело с разумным, понятным человеком, он снова оказался в своей тарелке и уже мог контролировать свои действия, по необходимости манипулировать голосом и даже мимикой.