«Антиполицай». Удушение (сборник)
Шрифт:
«Стервец!» – ещё раз мысленно произнёс в его адрес вице-президент и, не выпуская фотографии из руки, поднёс её к лицу Бориса. То была фотография Пукальчика Дениса Семёновича – президента банка. Борис едва сдержался от какого-то дурацкого вопроса, но сдержался, смолчал.
Павел Павлович не выдержал сам:
– Ну, как?
– У меня нет выбора, или есть, как Вы сказали, решетчатая жизнь? Я сделаю! – Борис утвердительно кивнул головой.
– Значит, – значительно повеселевшим голосом сказал Павел Павлович, – лады. Как ты будешь это делать, решай сам, – вдруг перешёл на «ты» Павел Павлович, –
Борис думал, как бы ответить, чтоб не очень скомпрометировать себя, но и не обидеть бы, упаси Бог, Павла Павловича, фрукт он ещё тот, и, не придумав ничего более оригинального, повторился:
– Я сделаю, Пал Палыч.
С этого момента всё существо Бориса сосредоточилось на двух словах «Я сделаю». Борис твёрдо знал, что дни Пукальчика сочтены, и он начал воспринимать его уже не как раньше, а совсем по-другому. Из начальника, человека, перед которым Борис заискивал, Денис Семёнович превратился для него в объект исполнения обещанного «Я сделаю». И не потому Борис сосредоточился на этих словах, что эти слова были обещанием, обещания как свои, так и чужие для Бориса ничего не значили, а потому, что от выполнения того, что крылось за этими двумя маленькими словами, зависела его дальнейшая жизнь. Да что ему какой-то там Пукальчик, потребуется убрать пять Пукальчиков, он уберёт и пять, лишь бы выйти в люди.
Сразу, вернувшись от Павла Павловича в свой кабинет, Борис стал продумывать свои действия. Для начала он решил последить за объектом, узнать его привычки, распорядок дня, а уж потом по обстоятельствам решить, как исполнить это «Я сделаю». Поручить слежку за объектом Борис решил всё той же Лене, порадовавшись, что не успел её кончить. Сразу же Борис позвонил Лене. Позвонил на домашний номер, он любил так звонить. Это давало ему возможность определить, дома ли она. Если не дозванивался, звонил на мобильный номер. Сейчас дозвонился, но трубку снял Сергей. Борис попросил пригласить к телефону Лену и вслед за обращённым к нему словом «минутку» услышал: «Зайка, это тебя!»
«У этой дуры очередной роман», – зло подумал Борис и, услышав голос Лены, игриво спросил:
– Ты всё кружишь головы мужчинам?
– Да, Боренька, кружу. Ты что звонишь?
Борис тут же принял заданный Леной деловой тон:
– У меня к тебе дело. Сегодня вечером заеду.
– Борь, сегодня я не могу…, – начала сочинять Лена, хотя определённых планов на сегодняшний вечер они с Сергеем не строили.
– Тебе же нужны деньги…
– Нужны.
– Тогда чего ты? Дело не терпит отлагательства.
– Во сколько ты будешь?
– Пятнадцать минут седьмого. И, пожалуйста, будь одна.
Борису не нравилось, что он и в это дело впутывает Лену, но время его поджимало, вон, как Пал Палыч в горло вцепился.
Приехав к Лене, Борис обошёл квартиру, убедился, что она одна и лишь тогда разделся и устроился в кресле.
– Ленусь, у меня для тебя есть работёнка, – без обиняков начал Борис.
– Ещё кого-нибудь уложить?
Борис
– Нет, почище, не пыльная. Я покажу тебе человека, за ним надо будет осторожно понаблюдать, как он, да что. Куда едет после работы, где обедает, с кем обедает, с кем спит, в конце концов.
– Мне что же, заделаться его телохранителем? Даже телохранители, наверное, не имеют столько информации.
– Ну, узнай то, что сумеешь. Понаблюдай за ним, но не светись. Оденься как Каменская.
– Как кто?
– Ну, Каменская. Не читала что ли Маринину?
– А, читала. Знаешь, трудно мне представить её с хвостом.
– Кого, Маринину?
– Нет, Каменскую.
– С каким хвостом? – не понял Борис.
– На голове. У неё, якобы, волосы на голове собраны в длинный хвост до плеч.
– Ну и что?
– Ну, ты сам-то это представляешь? А она, якобы, неприметна. Да один только хвост на сорокалетней бабе – это нонсенс. Хвост до плеч могут себе позволить только школьницы младших классов.
– Ну, Каменской-то не сорок по книге.
– Ну, тридцать, не один ли чёрт, ведь не одиннадцать же. А Яковлева в кино, заметил, с короткой стрижкой. Я ещё всё думала, как режиссёр будет выпутываться…
– Господи, – прервал Борис, – нашла, о чём думать. Ты хоть понимаешь, о чём я тебе говорю. Вот и ты, собери свои волосы в хвостик, чтоб не светиться, и оденься попроще.
– А что, твой человек из рабочей среды? Толкается по дешёвым пивнушкам?
– Нет, он банкир.
– Тогда, если я буду толкаться около него, одетая в старомодную джинсу и кроссовки, я уж точно засвечусь.
«А она не дура» – подумал Борис и чмокнул Лену в ушко.
– Ну, решай сама, ты же у меня умница.
– А что я получу?
– Я заплачу.
– Сколько?
– Триста.
– Мало.
– Ну, ты даёшь! Ладно, сочтёмся.
– Сколько?
– А ты сколько хочешь?
– Пятьсот.
– Лена, – Борис погрозил указательным пальцем, – ты шалишь. Хорошо, по рукам. Вот, возьми пока двести пятьдесят.
Сейчас, когда на карту, можно сказать, была поставлена жизнь Бориса, он не торговался.
– Машину водить не разучилась? Завтра дам адресок, возьмёшь напрокат машину. Будь завтра после обеда дома. И человека завтра покажу.
Назавтра у Лены было назначено свидание с Сергеем, но видно, придётся его отложить, и не только потому, что Лене были нужны деньги, но ещё и потому, что Лена была по натуре авантюристкой и любила всякого рода острые ощущения. Слежка – это что-то новое в жизни Лены, ей никогда этим заниматься не приходилось, а почитателей всякого рода у неё было предостаточно.
Понимая, что изготовить начинённые ядом таблетки, да ещё упаковать их надлежащим образом можно только в определённых условиях, обладая определёнными знаниями и имея доступ к ядохимикатам, Сергей начал поиск такого человека среди химиков. Здесь ему повезло. Кропотливый поиск привёл Сергея к Роману – Ромику, Ромашке, Химику – так по-разному называли знакомые молодого химика-самоучку, который был изгнан с третьего курса института за кражу химикатов из лаборатории института.