«Антиполицай». Удушение (сборник)
Шрифт:
– А я для Вас не голубушка, а Травкина Елена Владимировна. Все мои паспортные данные Вашим охранником зафиксированы.
– Елена Владимировна! – с иронией повторил Шмыков. – Так что же Вы, Елена Владимировна, принесли для моей дочери?
– Вам обязательно это знать?
– Не обязательно, но желательно.
Лена ухмыльнулась.
– Замечу, наши интересы здесь совпадают. Мне тоже желательно, чтоб Вы прослушали это.
– Да? Что же это? – живо заинтересовался депутат.
– На этом диске записан голос Вашего знакомого – Гвоздикова Бориса Аркадьевича. Второй голос мой.
Лена включила плеер, зазвучал
– Послушайте, это интересно. И передайте это Вашей дочери. Мне же позвольте откланяться.
– Может Вы зайдёте на чашечку кофе? – с нескрываемым ехидством в голосе спросил Владлен Иванович.
– Спасибо, – с подчёркнутым достоинством ответила Лена, – в другой раз.
Прослушав запись, Владлен Иванович ни чуть не удивился.
«Не мудрено, прав юнец во всём. Действительно, женитьба на моей Белле – верный путь выхода в люди, соображает сопляк. Жаль, что Белла ему не нравится, сказал тоже, как корова. А что, очень даже может быть. Мать-то её тоже как корова. А эта фифочка у него ничего! – подумал Владлен Иванович о Лене. – Ой, да сколько ещё их у него будет! А пацан ничего, кажется, набирает обороты, набирает. Хорошо, что эта штучка попала ко мне, а не к дочери». И Владлен Иванович спрятал диск, полагая, что ещё сумеет найти применение этой записи.
Глава вторая
Проверка сведений о наследстве Гвоздикова, о его связях с химиком Романом привели следователя Крещенского к твёрдому убеждению, что главной фигурой в этом преступлении является Гвоздиков.
Как и в случае с Леной, на втором допросе Бориса следователь сделал ударение на таблетки «Антиполицай». Естественно, Борис всё отрицал. Пользовался ли Денис Семёнович такими таблетками, он не знал, сам никогда не пользовался, да, кажется, что-то слышал о них, кажется, была такая реклама, да, он видел рекламу по телевизору, но он почему-то считал, что это жвачка. Нет, ключей от кабинета президента он не имел, входил в кабинет ежедневно, но только в присутствии хозяина. Нет, как правило, ни о чём с президентом они не разговаривали, но вот при последней встрече, да, это было два дня назад, двадцать пятого июня вечером, Денис Семёнович сделал ему комплимент, сказав, что он хорошо работает. Борис заметил, что в этот день Денис Семёнович был в каком-то приподнятом настроении. Нет, ни разу никаких таблеток на столе президента не видел. Знакомых химиков? Нет, знакомых химиков не имеет.
Крещенский задавал вопросы казённым безэмоциональным тоном, всё прилежно протоколировал, на Бориса смотрел безразличным взглядом, но, в действительности, за кажущимся безразличием Крещенского крылась большая неприязнь к Борису. Занеся показания Бориса об отсутствии у того знакомого химика, Руслан Владимирович вынул протокол из принтера и протянул его Борису.
– Ознакомьтесь, всё верно?
Борис внимательно читал протокол, а Крещенский, делая вид, что думает о чём-то своём, исподтишка наблюдал за ним. Борис, ознакомившись с содержанием протокола, вздохнул с облегчением и потянулся за ручкой, чтобы поставить под ним свою подпись, как вдруг услышал вопрос следователя, заданный несколько иным тоном, нежели тот, которым задавались предыдущие вопросы.
– Вам был знаком человек по имени Воротников Пётр Степанович?
Сейчас в голосе следователя
– Простите, – после короткого замешательства спросил он, – как Вы сказали? Воротников Пётр Степанович?
– Да, Воротников Пётр Степанович, – подтвердил следователь, не снимая с лица Бориса жёсткого взгляда.
– Пётр Степанович… – как бы вспоминая, тянул с ответом Борис. В действительности, он обдумывал, что же ему ответить.
«Что известно этим ментам, к чему он клонит? Явно разнюхали, что тот тоже зажевал таблетку, а я тут при чём?»
– Я знал одного Петра Степановича, кажется, ему фамилия была как раз Воротников, но он…
Борис понял, что выдал себя. «Как это «знал», значит, теперь я знаю, что этого Петра Степановича нет в живых, но по логике вещей знать я этого не должен. Но можно будет сказать, что звонила его жена мне и сказала, что муж её погиб. Скорее всего, эта стервозь и доложила ментам».
– … но он уже умер, – решился Борис.
– Отчего умер?
– Кто?
– Воротников Пётр Степанович.
– Ммм, не знаю, а почему, собственно, Вы спрашиваете о каком-то Воротникове? Я не уверен, что Пётр Степанович, которого я знал, носил такую фамилию.
– Такую, такую, не сомневайтесь. Это он, Ваш знакомый? – следователь показал Борису фотографию Петра Степановича.
– Да он, – подавленно ответил Борис. – Не понимаю, какая тут связь.
– Так Вы не знали, как погиб Пётр Степанович?
– Боже, – с раздражением воскликнул Борис, – почему я должен знать, как погиб Пётр Степанович, которого я и видел-то всего раз в жизни!
– Всего раз… а вот жена его, Людмила Анатольевна утверждает, что Вы встречались с Петром Степановичем неоднократно.
Борис понял, что эта крыса следователь загоняет его в угол. Можно отказаться от дальнейшей дачи показаний, а можно всё-таки послушать этого крысёнка и узнать, к чему он клонит, и Борис выбрал второе.
– Я надеюсь, Вы не станете перекладывать на меня ответственность за слова некой Людмилы Анатольевны. Как я понимаю, это страшно ревнивая особа, и не мудрено, что мужу проще было назвать вместо какой-нибудь дамы меня.
– Почему Вы считаете Людмилу Анатольевну ревнивой особой?
– Я помню, она звонила, сказала, что муж её погиб, не помню, то ли в автокатастрофе, то ли ещё как-то, но её интересовало, встречались ли мы, был он один или с дамой.
– А Вы встречались?
– Да.
– Где? В банке?
– Нет, в метро.
– В метро, а где именно? На станции? В переходе?
– Простите, точно не помню, но, кажется, на станции «цветной бульвар». Это же было давно, с месяц назад.
«Это было десятого, с полмесяца назад» – мысленно поправил Бориса Крещенский.
– По какому делу Вы встречались?
– Он просил посодействовать ему в получении кредита.
– А разве по таким вопросам встречаются не в банке?
– Ну, понимаете, речь шла не о простом кредите. Ведь кредиты банк выдаёт только под хороший залог, а Пётр Степанович просил кредит так, под честное слово.
– А что, банк может выдавать кредиты и под честное слово?
– Хм… может, если кто-то из сотрудников банка поручится за клиента, то есть, если банк будет иметь уверенность, что клиент платёжеспособен.