Антипсихиатрия. Социальная теория и социальная практика

Власова Ольга Александровна

Сама стигма функционирует исключительно в смешанном социальном пространстве. Стигматизированный даже при всем своем желании не может укрыться от мира нормальных и оставаться нормальным в мире стигматизированных. Обе эти группы оказываются вместе в одной социальной ситуации и устанавливают смешанные контакты, в которых становится очевидным основное последствие стигмы для самого стигматизированного – недостаток либо полное отсутствие принятия: ему не выказывают того уважения и почтения, которое принято выказывать нормальным.

Анализируя разновидности стигмы, Гофман не рассматривает психическое заболевание отдельно, прояснить этот аспект помогает более поздняя статья «Безумие места», где основное внимание как раз и уделяется социальным механизмам возникновения психических заболеваний.

Гофман связывает возникновение психического заболевания с рассогласованием индивидуального «я» и персоны (person). Персона и «я» для него являются картинами одного и того же человека, при этом «первая зашифрована в поведении других, второе – в поведении самого субъекта» [573] .

Если человек гармонично функционирует в обществе и выполняет все операциональные и ситуативные правила, персона и «я» органично взаимосвязаны и никакого рассогласования не происходит. Но если правила нарушаются и актор не выполняет своих обязательств, реципиент переживает обманутые ожидания. Так происходит нормативное регулирование персоны и «я».

573

Gofman E. Te Insanity of Place // Psychiatry. 1969. Vol. 32. P. 357–388. Перепечатано в: Gofman E. Relations in Public: Microstudies of the Public Order. N.Y.: Basic Books, 1971. P. 339.

Психическое заболевание поэтому отмечает нарушение самой сути социальных обязательств. Социальные нормы функционируют, по Гофману, не для систематического контроля самого человека, но для нормализации отношений, в которые он вовлекается в социальной группе и обществе. Психическим заболеванием человек заявляет другим, что он отказывается от образа себя, диктуемого соответствующей частью социальной организации (семьей, социальной общностью, работой) [574] . Для Гофмана симптомы психического расстройства – это серия ситуативных отклонений, возникающих как активная преднамеренная адаптация к взаимодействию. Эти отклонения продуцируются теми людьми, которые отказываются признавать свое социальное место так, как его видят другие. Посредством таких ситуативных отклонений человек косвенно заявляет свое право на место и «я», которые не может требовать открыто.

574

Gofman E. Te Insanity of Place // Psychiatry. 1969. Vol. 32. P. 357–388. Перепечатано в: Gofman E. Relations in Public: Microstudies of the Public Order. N.Y.: Basic Books, 1971. P. 356.

Стало быть, стигма психического заболевания – это результат несоответствия общественным ожиданиям и социальным договоренностям, нарушение социальных обязательств. Именно со стигмы, по Гофману, начинается история психически больного. В дальнейшем на его пути, как и на пути многих стигматизированных, возникают поглощающие его тотальные социальные институции.

3. Мир тотальных институций

Исследование тотальных институций – один из самых интересных аспектов микросоциологии Гофмана. Как подчеркивает Раймонд Уэйнстейн, «нарисованная Гофманом мрачная картина социальной ситуации психически больных получается главным образом благодаря использованию модели тотальных институций» [575] . Эту модель он развивает на основании собственных поисковых исследований.

575

Weinstein R. M. Gofman’s Asylums and the Social Situation of Mental Patients // Orthomolecular Psychiatry. 1982. Vol. 11. No. 4. P. 268.

С осени 1954 г. в течение трех лет Гофман работает в Лаборатории исследований социальной среды в Национальном институте психического здоровья в Бетесде. В 1956–1957 гг. он продолжает свои изыскания в больнице св. Элизабет в Вашингтоне.

Больница св. Элизабет имела свою специфику. Это была одна из центральных государственных больниц Америки, которая имела устойчивые контакты и налаженные связи с федеральным правительством и Национальным институтом психического здоровья, поэтому иногда ее обитателями становились политические заключенные. К тому же в середине 1950-х годов, т. е. в то время, когда Гофман начал свое исследование, число содержавшихся там психически больных за всю ее историю достигло максимального пика. Он работал в больнице ассистентом спортивного администратора, не входил в штат больницы, не имел ключей от отделений (что тогда было привилегией персонала), не жил в больнице и, таким образом, не был полностью интегрирован в ситуацию. Как отмечает Чарльз Лемерт, полученные Гофманом выводы по этим причинам носят четкий отпечаток организационных особенностей именно этой больницы и не могут без оговорок распространяться на все остальные [576] .

576

Lemert E. M. Issues in the Study of Deviance // Sociological Quarterly. 1981. Vol. 22. P. 285–305.

Именно психиатрия как институциональное образование занимает исследовательский интерес Гофмана. Причем интересна она для него не как теория, но как практика. Психиатрическая теория представляет психоз как отчуждение, но «управлять больницей исходя из этой доктрины нельзя» [577] . Поэтому жизнь психиатрической больницы – это не просто приложение психиатрической теории, она организована не по законам психиатрической доктрины, но подчинена

общим принципам функционирования социальных институций. Как у социальной институции, у психиатрической больницы есть цель – лечение и перевоспитание – в соответствии с которой организуется жизнь обитателей. Государственные психиатрические больницы основывают свое функционирование, как считает Гофман, на опекунском подходе, поэтому непосредственная жизнь пациентов и стратегии их адаптации к институции так напоминают подобные в пенитенциарной системе.

577

Gofman E. Asylums… P. 307.

В идеале, как считает Гофман, психиатрия должна функционировать по сервисной модели, точно так же, как функционирует вся медицина. Психиатры должны предоставлять услуги по укреплению и улучшению психического здоровья граждан. Однако, несмотря на то что психиатрия в настоящее время официально работает и должна работать по этой модели, с ее реализацией на практике возникает множество проблем [578] . Во-первых, в психиатрии до сих пор имеет важное значение опекунская функция, поэтому пациенту не просто оказывают услугу оздоровления психики, его изолируют как угрожающий обществу элемент и подвергают стигматизации. В итоге госпитализированный пациент не получает тех услуг, которые ему необходимы, с ним не ведут себя как с обычным соматическим больным, просто исцеляя его болезнь. Во-вторых, психическое расстройство имеет совершенно специфическую природу, несущий его больной развивает дефектные способы взаимодействия с людьми, исправить которые чисто технически невозможно. В-третьих, по сравнению с обычной общесоматической больницей или автомастерской, психиатрическая больница, чтобы осуществить полный цикл сервисного обслуживания, оборудована чрезвычайно плохо. Предоставляемое психиатрическое лечение психических заболеваний недостаточно успешно и оправдывает практику институциональной психиатрии. В-четвертых, сервисная модель психиатрии отмечена определенной двойственностью: с одной стороны, психиатрическая доктрина требует в общении с больными этического нейтралитета, с другой стороны, психиатры, подобно сотрудникам правоохранительных органов, рассматривают больного как потенциально опасного для общества. «Институционализация психиатрических больниц – своеобразный гротеск сервисных отношений» [579] , – заключает Гофман.

578

Gofman E. Asylums… P. 352, 357–358, 360–362, 365–366.

579

Gofman E. Asylums… P. 369.

Тем не менее, несмотря на несовершенство сервисной модели, психиатрия как институция до сих пор существует. На взгляд Гофмана, эти несовершенства должны быть преодолены, и здесь, по его мнению, необходима системная работа: «Психиатрические больницы существуют в нашем обществе не потому, что надзирателям, психиатрам и санитарам нужна работа; психиатрические больницы существуют, потому что для них есть ниша. Если бы сегодня освободили и закрыли психиатрические больницы, завтра бы родственники, полиция и служители закона с шумом потребовали бы открыть новые; и эти действительные клиенты психиатрической больницы, нуждаются в институции чтобы удовлетворить свои потребности» [580] .

580

Gofman E. Asylums… P. 384.

Однозначное толкование психиатрии как тотальной институции вызвало целую волну критики. Уже в 1964 г. Дэниэл Левинсон и Юджин Галлахер указывали на тот факт, что рассмотрение Гофманом психиатрической больницы в ряду таких институций, как тюрьмы, концентрационные лагеря и монастыри, не имеет под собой достаточных оснований. Они подчеркивали, что не все из них функционируют по модели тотальных институций, и многообразные их группы могут иметь совершенно различные организационные цели, профессиональную идеологию и характер персонала. Гофманова модель психиатрической больницы, на их взгляд, иллюзорна и нигилистична, поскольку рассматривает ее только с отрицательной стороны [581] .

581

Levinson D. J., Gallagher E. B. Patient-Hood in the Mental Hospital. Boston: Houghton-Mifin, 1964. P. 18–33.

Сам термин «тотальные институции», который Гофман использует по отношении к психиатрии и другим образованиям, как указывает Том Бернс, он впервые услышал в 1952 г. на семинаре Эверетта Хьюза, который тот проводил в Чикагском университете. Он подкрепляет это утверждение конспектами лекций Гофмана и отмечает, что, обсуждая функции институций в обществе, на одном из семинаров Хьюз вводит понятие «тотальных институций», описывая его посредством те институции, которые наиболее закрыты от внешнего мира, в частности женские монастыри [582] . Сам Гофман всячески отклонял это влияние, отмечая, что в те времена эта идея уже витала в социологическом пространстве.

582

Burns T. Erving Gofman. L.; N.Y.: Routledge, 1992. P. 141.