АнтиСУМЕРКИ. Блог вампира

Зябрева Юлия

Не сговариваясь, расстелили пляжный коврик прямо там, где нас застало это волшебное зрелище, и, обнявшись, залюбовались луной.

Глава двенадцатая. На острие атаки.

К утру я всё-таки вернулась домой.

Во всех окнах горел свет. На пороге сидел папа.

С ремнём.

Да уж...

Эдик галантно

помог мне преодолеть препятствие в виде калитки, прошёл вместе со мной по дорожке и очень вежливо улыбнулся папе:

– - Здравствуйте, Фёдор Борисович!

– - Здравствуй и ты, Эдуард, -- ответил мой папа, и я не удержалась, спряталась за спину Эдика, чтобы только волны холода, исходящие от родного отца, не превратили меня в ледяную скульптуру.

– - Привет, па...
– - робко высунулась из своего надёжного укрытия. Взгляд тут же натолкнулся на безвольно свисающий с папиного колена кончик ремня.

– - Здравствуй, Надя.

Мне показалось, или ледяной ураган начал утихать?

– - Я так полагаю, раз вы явились сюда вместе, эту ночь вы провели вдвоём?

Показалось. Это было затишье перед девятым валом.

– - Да, -- согласно кивнул Эдик.

– - Нет!
– - подскочила я.
– - То есть да, конечно, но это совсем не то, что ты мог подумать, папа!

– - Правда?
– - ремень чуть шевельнулся, и его движение меня заворожило. Я неотрывно смотрела на него, ожидая следующего проявления жизни.
– - И что я мог, по-твоему, подумать?

Папа встал.

– - Что я мог подумать, когда мне позвонил Арсений Михалыч и спросил, знаю ли я, где сейчас моя дочь?

Папа распалялся. Эдик молча обнимал меня за плечи. И эта молчаливая поддержка дорогого стоила.

– - Что я мог подумать, когда Арсений Михалыч сказал, что моя дочь увела с пляжа его больного сына в неизвестном направлении?! Что, как ты думаешь?! После всех этих твоих странностей, после... после как ты... все эти пустые пакеты...

А-га...

Я допустила огромный промах: выкинула пакеты из-под крови в мусорное ведро. Мусор выбрасывал папа. И, похоже, те "глупости", от которых он меня предостерегал, означали просьбы пить поменьше крови. И не пить людей... А теперь он еле сдерживал себя -- и то, лишь потому, что здесь Эдик.

– - Папа, папа, я тебе всё объясню!
– - голос мой звучал уверенно и убедительно. Если б ещё я сама была убеждена в том, что действительно смогу объяснить всё!

А папа завёлся не на шутку, и в голову ему пришла та же мысль, что и мне:

– - Что ты мне объяснишь?

– - Всё...
– - уже куда менее уверенно пообещала я.
– - Ну, я по меньшей мере... постараюсь. Ну, ответить на твои вопросы. Ну...

– - Не запрягла, -- папа раздражённо хлестнул по брюкам ремнём и поморщился. Видать, больно хлестнул.
– - Иди в дом. Там поговорим. Эдик, ты тоже проходи, за тобой сейчас папа приедет. Валентина Петровна позвонила ему, когда мы вас увидели.

Но Эдику не пришлось в тот день впервые посетить наш дом. Едва папа закончил свою речь, к забору бесшумно подкатила приземистая

хищная иномарка. Из неё вышел мужчина лет сорока на вид... воплощённая элегантность и презентабельность! Если Эдик к его годам станет хотя бы вполовину таким же, я... не знаю. Любить его сильнее, чем сейчас, всё равно не смогу.

Мужчина поздоровался, заговорил с папой. Это оказался тот самый Арсений Михайлович.

Арсений Михайлович Клюев.

Я, если честно, представляла себе его как-то иначе. Всё-таки он военный, а это у меня ассоциировалось прежде всего с формой, погонами. А тут дорогущий спортивный костюм, аккуратно уложенная причёска... бородка-эспаньолка.

Клюев-старший очень пристально меня разглядывал, и, готова поклясться, недостаток света ему ничуть не мешал. Я очень и очень надеялась, что он остался доволен осмотром, и что не будет против нашей с Эдиком дружбы. Оно, конечно, мне начхать, будет ли он против или за, но не хотелось бы, чтобы моему любимому промывали мозги на тему того, что "эта Лебедева неподходящая партия".

Арсений Михайлович очень корректно извинился перед папой за причинённые неудобства, одним взглядом отослал Эдика в машину... и Эдик задержался ровно на то время, какое понадобилось, чтобы безо всякого стеснения поцеловать меня на глазах у наших отцов.

Отцы промолчали и, повергнутые зрелищем в шок, кажется, забыли попрощаться.

Всю ночь мне снились кошмары. В них Арсений Михайлович приходил к нам на ужин с детьми, всеми, родными и приёмными, в количестве двадцати пяти человек, и все они разговаривали -- вот только, едва открыв рот, издавали громоподобное рычание, как газующие на месте мотоциклы. Потом они начали превращаться в каких-то гигантских насекомых, наподобие богомолов, а Эдик истошно кричал, вернее, рычал, но его я почему-то понимала -- он просил, чтобы я убила его, пока он не стал тараканом...

Проснувшись, я поняла, что часть этих кошмаров ими вовсе даже не являлась, просто ночью во Фролищи прибыла делегация байкеров.

Четыре мотоцикла, выстроенные пеленгом, стояли возле нашей калитки, перекрывая улицу. Их хозяева, раскинув на обочине покрывала, мирно храпели, распространяя вокруг себя ароматы здорового мужского пота, бензина, машинного масла, тёплой кожи, металла заклёпок и чужеродной для здешних мест дорожной пыли.

Я слетела вниз, как на крыльях.

Тётя Валя уже ушла на работу, а вот папа... он сидел за столом и ждал меня, скрестив руки на груди. Я остановилась в дверях кухни.

– - Так-так, -- поприветствовал он меня. И это вместо "доброе утро"!
– - Так-так. Мне кажется, или ты куда-то собралась?

– - Э-э... Доброе утро, папочка...
– - пролепетала я.
– - Ты прав, я собралась, там приехали Вольные Волки...

– - Я видел. Я, ты не поверишь, даже приглашал их в дом, но они сказали, что хотят подышать свежим воздухом...
– - мне показалось, папа оттаял, и сейчас всё вернётся на круги своя, но что-то заставило его голос снова остыть до нулевой температуры: