Антитело
Шрифт:
Вьюн перестал дергаться и вновь обвил ствол, ощерившись белыми цветами, словно зубами.
Танюшка, схватив брата за здоровую руку, решительно потащила его обратно к машине. И вдруг все вокруг пришло в движение. Из леса вырвалось множество побегов. Они напоминали усики стрекательных клеток, какими их рисовали на уроках биологии. По всей высоте древесных стен извивались щупальца, вылезая из темноты на зыбкий дневной свет — бледные, чужие, ищущие. Встрепенулись побеги на поваленных стволах. Они быстро разворачивались, покидая свои места и, вместе с остальными, стремились туда, где два человека поспешно, но все же слишком медленно двигались прочь из леса.
Раздался свист рассекаемого
Первые побеги достигли дерева, через которое только что перебралась Танюшка, и остановились, словно наткнувшись на невидимую преграду. Они слепо бросались из стороны в сторону, словно внезапно потеряли свою цель. Огромный бледно-зеленый клубок, окруженный множеством щупалец, застыл между Настей и ее друзьями.
Танюшка, пыхтя, оттащила брата к машине и подбежала к поваленной сосне. Успокоившееся было побеги вновь пришли в яростное движение.
— Настя, стой там! Мы быстро! Мы кого-нибудь привезем!
— Что?
— Мы сейчас!
Вовка сидел на земле, баюкая здоровой рукой пораженную, похожий на пьяницу, который не понимает, кто он и где находится. Танюшка помогла ему подняться и потянула к машине. Ей пришлось оттолкнуть брата от водительской двери и усадить назад. Закрыв за ним дверь, она села за руль.
— Мы быстро!
— Таня, стой!
«Девятка» стала рывками разворачиваться на узком пространстве дороги. Рев мотора поглотил крик Насти, но она все кричала, подпрыгивая на месте, не отрывая от лица сжатых кулаков. Из-под колес полетели камни. Машина развернулась и, мигнув тормозными огнями, устремилась вниз с холма. Скоро она пропала из вида, и снова стало тихо.
Настя глубоко вздохнула и села на землю. То, что произошло здесь, было невозможно. Нелогично. Невообразимо. Она рассчитывала на что угодно, но не на такое.
Настя попыталась восстановить в памяти последние события. Они разворачивались так быстро и сумбурно, что трудно было понять, что и за чем следовало. Крики, какая-то невидимая борьба, бегство — все это скрутилось в клубок сумасшествия, и она никак не могла его распутать. В конце концов, она решила, что это не важно. Важно то, что влияние на людей, о котором говорила знахарка, действительно имеет место. Лес создал фантом и направил его против человека, и это объясняет поведение Вовки и Танюшки. Сделанный вывод немного успокоили Настю — при всей своей фантастичности, он хотя бы придавал некую логику событиям. Только один вопрос оставался без ответа. Он пугал и обнадеживал одновременно: почему лес не тронул ее? У силы, живущей там, есть планы на ее счет? Или он просто ее не видит, как и она не видит создаваемые им миражи?
Вопросы, вопросы…
Настя вытащила из кармана телефон и набрала номер Танюшки. Некоторое время в трубке было тихо, а потом прозвучал сигнал отбоя. Больше ждать было нечего. Девушка сунула телефон обратно, и, опасливо глядя по сторонам, пошла дальше по дороге. Туда, где в центре оживших кошмаров стояла одинокая ферма.
Тишина вытекала из леса и невидимым
Две старухи, словно древние часовые, сидели на лавке возле закрытого магазина Рафика. Они громко обсуждали всевозможные недуги, неожиданно и в изобилии свалившиеся на Титовку. Каждая реплика сопровождалась длительным молчанием, покуда очередное утверждение обдумывалось, поворачивалось так и эдак в замутненных старческих головах. Возле скамейки, чуть в стороне, лежала собака. Она подошла полчаса назад, покачиваясь и пуская слюни, и улеглась на землю возле людей. Некоторое время она беспокойно и испуганно смотрела на старух, затем моргнула, опустила голову и затихла. Через минуту собака умерла, но старухи этого не заметили.
Возле одного из домов стояла, покрытая слоем дорожной пыли, машина скорой помощи. Водитель курил, открыв дверь. Он рассеянно обозревал притихший поселок, гадая, что здесь могло приключиться. Впрочем, без особенного интереса. Потрескивал остывающий двигатель. Водитель затянулся в последний раз, бросил окурок в канаву и закашлялся. Немного времени спустя, подошел человек и заговорил с ним. Он говорил возбужденно, размахивая руками и указывая на разные концы поселка. Скоро к ним присоединился еще один, а потом еще. Спустя четверть часа, возле «скорой» собралась толпа человек в десять. Все кричали, что-то доказывали водителю, который отвечал короткими фразами и все время отрицательно мотал головой. Наконец, он вылез из машины, запер ее и во главе небольшой процессии направился к дому, возле которого припарковался. Народ замолчал, и снова стало тихо.
Спустя десять минут к «скорой» подъехала «копейка». Из нее выбрался Сергеич, и стал ходить вокруг «Газели», высматривая в окнах врача или водителя. Никого не обнаружив, он повернул было к дому и увидел возбужденную толпу, двигающуюся ему навстречу. Сергеич решительно направился к ней, что-то крича.
Люди остановились, окружив старика. Снова все шумели, не обращая никакого внимания на водителя, старающегося призвать их к порядку. Наконец, тот сдался, театральным жестом махнул рукой и пошел к машине. Люди еще некоторое время толпились во дворе, а потом потянулись за ним. Они окружили «скорую» полукольцом, и в серое небо поплыл дым множества сигарет. Опять стало тихо. Сергеич залез в свою «копейку» и перегнал ее на чей-то съезд, чтобы убрать с дороги.
Минут через двадцать послышалось хлопанье двери, и во дворе показался врач. Толпа вновь загомонила. Люди окружили его, он что-то отвечал сквозь медицинскую маску, пытаясь поскорее пробраться к машине. Водитель довольно грубо отпихнул от него людей, а потом забрался в кабину. Кто-то застучал по двери. Доктор стал пробираться в обход, продолжая что-то говорить и взмахивать руками. Народ не желал расходиться, все говорили одновременно, не понимая и не слыша друг друга.
— …пройти!
Толпа на секунду расступилось, и этого оказалось достаточно, чтобы врач залез в кабину и захлопнул за собой дверь. Взвыли сирены, замигали огни, и «скорая» стала медленно разворачиваться, словно слон, окруженный пигмеями. Толпа неохотно расступалась, давая дорогу и продолжая галдеть. Кто-то опять застучал по кузову. «Газель» завершила свой маневр, к сирене присоединилось рявканье клаксона — громкое и сердитое. Люди инстинктивно отодвинулись, и машина рванулась вперед, подпрыгивая на рытвинах. В этот момент загудел двигатель «копейки». Сергеич отчаянно дергал ручку переключения передач, что-то хрустнуло, и машина, битком набитая людьми, натужно выбралась на дорогу. Народ зашумел, провожая ее вслед за «скорой».