Антитраст против конкуренции
Шрифт:
Мое твердое несогласие с ортодоксальной теорией конкуренции и монополии и с традиционной антимонопольной политикой за прошедшие годы ничуть не смягчилось. Если уж на то пошло, я еще более убедился в том, что теория и практика антимонопольного законодательства глубоко ошибочны и что все антимонопольные законы должны быть незамедлительно отменены. Когда я впервые рекомендовал это, мне было сказано, что отмена антимонопольного законодательства интеллектуально необоснованна и политически немыслима. Сегодня мало кто из тех, кто следит за состоянием дел в этой сфере, может быть столь же уверен в подобных выводах. Я надеюсь, что число приверженцев «антимонопольной» точки зрения еще более уменьшится после прочтения этой книги.
Я хочу выразить особую благодарность каждому из тех, кто помогал мне в работе над книгой «Антитраст против конкуренции».
Я хочу поблагодарить Эдварда Х. Крейна из Института Катона за проявленный интерес к публикации рукописи. Особое удовольствие доставляет мне возможность выразить признательность Роберту Гессену из Гуверовского института Стэндфордского университета и Уолтеру Гриндеру из Института гуманитарных исследований Университета Джорджа Мэйсона за их неизменную поддержку моих изысканий. Моя особая благодарность также – Уильяму Хэммету из Манхэттенского
Очень полезными были для меня неформальные беседы с Йейлом Броузеном, Гарольдом Демсецем, Дональдом Дьюи, Арменом Алчяном, М. Брюсом Джонсоном, Израэлем Кирцнером, Мюрреем Н. Ротбардом, Уэсли Дж. Либелером и другими профессорами и экономистами, которые проложили путь к столь необходимой реформе и, надеюсь, в будущем – отмене антимонопольного регулирования. Хотя я многому научился у них (как и у многих других), они ни в коем случае не несут ответственности за любые мои ошибки или упущения.
Наконец, я хочу поблагодарить Дэвида Дж. Торо и Институт независимости за их ободрение и поддержку, сделавшие возможным новое издание книги «Антитраст против конкуренции».
Введение
За последние десять лет в США произошли некоторые изменения в реализации антимонопольной политики. Федеральные антимонопольные регулирующие органы (а также некоторым образом суды) в меньшей степени, чем раньше, озабочены образованием конгломератов и вертикальными слияниями; горизонтальными слияниями в рамках более мягких критериев; связанными сделками, направленными на ограничение транзакционных издержек и «проблемы безбилетника»; концентрацией рынка, происходящей в результате внутреннего роста компаний; «нехищнической» ценовой дискриминацией.
Этот сдвиг в антимонопольном регулировании и в правоприменительной политике вызван целым рядом причин {1} . Одна из главных причин состоит во все большем разочаровании специалистов в традиционной доктрине «барьеров для входа» {2} , приверженцы которой утверждают, что на высококонцентрированных рынках компании возводят экономические барьеры (например, в виде дифференциации продуктов), необоснованно препятствующие входу на рынок более мелких конкурентов и позволяющие доминирующим компаниям осуществлять «монопольную власть». Критики данной теории доказывают, что на самом деле большая часть этих экономических «барьеров» является результатом эффективного рыночного взаимодействия, ведущего к повышению благосостояния потребителей. Там и тогда, где и когда доминирующие компании не в состоянии добиться подобных результатов, на рынок неизбежно придут новые участники, которые будут конкурировать с ними. Поэтому не следует нападать на более высокие экономические результаты под предлогом борьбы за устранение «барьеров для входа».
1
James Langefeld, David Scheffman, “Evolution or Revolution: What is the Future of Antitrust?” Antitrust Bulletin, Vol. 31 (Summer 1986), pp. 287–299.
2
Robert H. Bork, The Antitrust Paradox: A Policy at War with Itself (New York, Basic Books, 1978), Chapter 16. См. также: Harold Demsetz, “Barriers to Entry,” American Economic Review, Vol. 72 (March 1982), pp. 47–57.
Другой причиной ослабления традиционной политики принуждения стала все более широкая критика теории концентрации {3} . Как утверждает эта теория, концентрация рынков способствует сговорам между компаниями и доказательством служит то, что на высококонцентрированных рынках прибыль (исчисляемая на основе данных финансовой отчетности) превосходит средний (нормальный) уровень.
Эти представления в настоящее время подвергаются серьезной критике. Одни аналитики утверждают, что не удается эмпирически подтвердить наличие на больших отрезках времени какой-либо связи между высокой нормой прибыли и высоким уровнем концентрации {4} . Другие специалисты доказывают, что прибыль, определяемая на основе данных бухгалтерского учета, является неподходящим показателем наличия «монополии» или неэффективного распределения ресурсов {5} . Третьи говорят, что высокая норма прибыли в долгосрочном периоде может представлять собой просто рыночное вознаграждение за систематическое внедрение инноваций и принятие на себя предпринимательского риска {6} . Вполне ожидаемо, что более эффективные компании будут зарабатывать больше и расти быстрее, чем менее эффективные {7} . Если рыночная концентрация является просто естественным следствием более высоких экономических результатов, то роль антимонопольного регулирования становится довольно двусмысленной.
3
Harold Demsetz, The Market Concentration Doctrine (Washington, D.C.: American Enterprise Institute for Public Policy Research, 1973).
4
Yale Brozen, “Concentration and Profits: Does Concentration Matter?” Antitrust Bulletin, Vol. 19 (1974), pp. 381–399.
5
Franklin M.Fisher and John L. McGowan, “On the Misuse of Accounting Rates of Return to Infer Monopoly Profits”, American Economic Review, Vol. 73 (March 1983), pp. 82–97.
6
S.C. Littlechild, “Misleading Calculations of the Social Costs of Monopoly Power”, Economic Journal, Vol. 91 (June 1981), pp. 348–363.
7
Harold Demsetz, “Industry Structure, Market Rivalry, and Public Policy”, Journal of Law and Economics, Vol. 16, (April 1973), pp. 1–10.
Последней причиной изменения подхода к антимонопольному регулированию послужило то, что повторный анализ некоторых классических судебных дел не подтвердил общепринятых обоснований традиционного применения антимонопольных законов {8} . Во многих из этих дел, касавшихся как государственных, так и частных предприятий, проигравшие судебную тяжбу компании-ответчики на самом деле снижали цены, расширяли объемы выпуска, производили быструю техническую модернизацию и в целом вели себя так, как диктует эффективный и конкурентный рыночный процесс. Однако именно такое конкурентное поведение приводило к инициированию антимонопольного разбирательства. В настоящее время среди специалистов по антимонопольному регулированию широко признано, что конкуренция – это процесс, а не равновесное состояние и что само антимонопольное регулирование (особенно в случаях, направленных против частных компаний) зачастую применялось и применяется как своего рода юридическая «дубинка», с помощью которой можно не допустить соперничества и защитить сложившуюся рыночную структуру от конкуренции {9} .
8
Dominick T. Armentano, Antitrust and Monopoly: Anatomy of a Po licy Failure (New York: John Wiley and Sons, 1982).
9
William Baumol and Janusz Ordover, “Use of Antitrust to Subvert Competition”, Journal of Law and Economics, Vol. 28 (May 1985), pp. 247–265.
Но, несмотря на столь впечатляющие теоретические и эмпирические шаги по пересмотру ортодоксальных представлений, антимонопольное регулирование в начале 1990-х годов по-прежнему живет и здравствует. Ни один из антимонопольных законов не был отменен или переработан. Ограниченные законодательные предложения администрации Р. Рейгана по изменению разделов закона Клейтона (принятого в 1914 году) при попытке провести их через конгресс закончились ничем {10} . Большинство экономистов и даже некоторые из наиболее серьезных критиков антимонопольного регулирования по-прежнему верят, что какое-то регулирование необходимо для повышения экономической эффективности и ограничения «рыночной власти». В частности, Антимонопольное управление Министерства юстиции и Федеральная торговая комиссия продолжают регулировать крупные горизонтальные слияния и все так же запрещают соглашения об установлении цен и разделе рынков, поддержание цен перепродажи и так называемые «хищнические практики».
10
Обсуждение рейгановских предложений по антимонопольному законодательству см. в Washington Post, January 19, 1986, pp. H1, 4, и January 20, 1986, p. E1. Также см. The Economist, August 23, 1986, p. 25.
Таким образом, несмотря на некоторый ревизионизм последнего времени, базовая парадигма антимонопольного регулирования остается неизменной. По-прежнему жива глубоко укоренившаяся вера в то, что, несмотря на все имевшие место ошибки, антимонопольное регулирование в целом способствовало превращению рыночной экономики в более конкурентную и что при отсутствии должных законодательных запретов восторжествует «монопольная власть» и обладающие ею промышленные монополии.
Представления общественности в отношении монополизма и антимонопольных законов по большей части были созданы экономистами академической школы. Два поколения экономистов, как либеральных, так и консервативных, в целом признавали антимонопольное регулирование общественной силой, играющей важную роль в поддержании конкуренции и преодолении проблем, обычно ассоциируемых с монопольной властью. Несмотря на то, что некоторые экономисты отрицательно оценивают отдельные разделы антимонопольных законов и правоприменительные процедуры и что совсем немногие из них призывают к отмене антимонопольных законодательных актов, исторически основная часть ученых-экономистов поддерживала и продолжает поддерживать это законодательство и решительную политику по его применению {11} . Более того, некоторые влиятельные экономисты являются сторонниками значительного усиления антимонопольного регулирования, в особенности в сфере установления цен, или же выступают за принятие дополнительного законодательства, направленного на радикальную реструктуризацию высококонцентрированных отраслей американской экономики. Таким образом, несмотря на критику, усилившуюся в последнее время, антимонопольная философия по-прежнему занимает прочное положение в традиционных представлениях о смешанной экономике.
11
Согласно одному исследованию позиций по общественно-политическим вопросам, 85 % экономистов, попавших в выборку, выразили свое согласие с высказыванием: «Антимонопольные законы должны применяться решительно, чтобы снизить монопольную власть по сравнению с ее нынешним уровнем». См.: J. R. Kearl, Clayne L. Pope, Gordon C. Whiting, and Larry T. Wimmer, “A Confusion of Economists?” American Economic Review, Paper and Proceedings, Vol. 69, No. 2 (May 1979), p. 30.
Однако это общественное и профессиональное признание эффективности антимонопольного регулирования основывается на важных предпосылках, которые редко формулируются в явном виде и еще реже подвергаются сомнению. Одна из этих предпосылок представляет собой веру в то, что принятая экономистами стандартная теория конкуренции и монополии дает правильный взгляд на экономическую действительность и может служить теоретической основой для антимонопольного регулирования. Другая значимая предпосылка состоит в том, что история антимонопольного регулирования содержит впечатляющие практические примеры неэффективного использования ресурсов и монополистических злоупотреблений, предсказанных традиционными теоретическими построениями.