Антитраст против конкуренции
Шрифт:
Иеремия Бентам и философские радикалы добавили ясности полуутилитаристской экономической философии Адама Смита {26} . Бентам верил в гармонию интересов, выраженных в частной экономической деятельности индивидов, и считал, что они создают устойчивую экономическую систему, т. е. что универсальный порядок «надежно и неосознанно устанавливается посредством самопроизвольного разделения задач и автоматического механизма обмена». Философские радикалы одобряли свободный рыночный капитализм, поскольку эта политико-экономическая система позволяла произвести «наибольшее количество благ для наибольшего числа людей». Вмешательство государства, a priori не осуждаемое, отвергалось прежде всего потому, что выгоды от него редко превышали издержки, как показал опыт и «гедонистическое исчисление». Таким образом, вопрос легитимности вмешательства государства в экономическую жизнь радикалы, как и Смит, рассматривали в утилитаристском ключе: они поддерживали такое экономическое устройство, которое соответствовало интересам всего общества, как они их понимали.
26
Elie Halevy, The Growth of Philosophic Radicalism (Boston: The Beacon Press, 1955).
Этот подход лежал в основе методологии и идеологии большинства классических экономистов и, несомненно, был базовым почти во всех учениях представителей неоклассической школы. Смит, Рикардо, Милль, Маккаллох, Сениор, Маршалл и, конечно, Кейнс {27} не только никогда не признавали, что верят в laissez-faire в чистом виде, но и никогда не считали laissez-faire частью какой бы то ни было четкой и последовательной теории государственной политики {28} . Единственный принцип, которым они руководствовались в отношении вопроса легитимности государственного регулирования, был по сути утилитаристским: хотя свободный рынок является в целом допустимым, государство может и должно осуществлять свое вмешательство, если его представители, должным образом избранные и действующие из лучших побуждений, считают, что такое вмешательство служит интересам общества.
27
John Maynard Keynes, Essays in Persuasion (New York: W. W. Norton and Company, Inc., 1963), особенно pp. 312–322.
28
William D. Gramp, Economic Liberalism: The Classical View, Vol. 11 (New York: Random House, 1965), p. 75. Также см. Edmund Whittaker, Schools and Streams of Economic Thought (Chicago: Rand McNally Co., 1960), pp. 168–175.
Антимонопольная политика и общественные интересы
Однако, данный подход к государственной политике ведет к серьезным трудностям. Помимо проанализированных выше нормативных соображений проблематичным является также и то, что прагматическая точка зрения может оказаться не столь прагматичной и научной, как ее хотели бы представить. Утилитаристы и прагматики предполагают, что существует некий универсальный метод точного определения экономических издержек и выгод от общественных мероприятий, позволяющий целенаправленно действовать в соответствии с интересами общества {29} . Однако издержки и выгоды отдельного индивида субъективны по своей природе; невозможно обобщить субъективные оценки издержек и выгод для разных индивидов и привести их к общему знаменателю {30} . Иначе говоря, однозначного способа точного вычисления максимального «блага» для наибольшего числа людей или определения совокупного объема общественных издержек, связанных с достижением какой-либо коллективной цели, может и не быть. Соответственно, может не существовать строгого метода доказательства того, что антимонопольная политика способствует эффективности экономики (и общества в целом) в некотором собирательном утилитаристском смысле.
29
H. H. Liebhafsky, American Government and Business (New York: John Wiley & Sons, 1971), pp. 23–26.
30
Murray N. Rothbard, Toward a Reconstruction of Utility and Welfare Economics (New York: The Center For Libertarian Studies, 1978). См. также S. P. Littlechild, “The Problem of Social Cost,” in Louis M. Spadaro, ed., New Directions in Austrian Economics (Kansas City: Sheed Andrews and McMeel, Inc., 1978), pp. 77–93.
Большинство исследователей категорически не согласны с этим выводом. По их мнению, имеется убедительная экономическая теория и исторические данные в поддержку того, что антимонопольная политика в конечном итоге действительно способствует росту общественного благосостояния. И даже признавая, что эмпирические свидетельства не поддаются точному измерению, они утверждают, что эта теория и факты являются серьезным оправданием антимонопольной политики в конкурентной рыночной системе.
Содержание настоящей работы оспаривает данную точку зрения, широко распространенную среди экономистов и в обществе в целом. Далее мы будем доказывать, что, напротив, факты свидетельствуют об отсутствии злоупотреблений по отношению к потребителям со стороны компаний, обвинявшихся в нарушении антимонопольного законодательства, и о том, что это законодательство защищало их конкурентов и снижало эффективность рынка. Более того, в настоящей работе утверждается, что неверное направление экономической политики было не только выбрано не случайно, но логически вытекало из неприменимой на практике и глубоко ошибочной теории конкуренции. Наконец, антимонопольное законодательство предлагается рассматривать как часть целого спектра правовых механизмов (куда входят тарифы, лицензирование, ограничения на ценообразование), которые, по общему признанию, ограничивают конкуренцию и способствуют монополизму в экономике. Парадокс, связанный с антимонопольной политикой, заключается прежде всего в том, что она делает экономику менее конкурентной
Глава 2. Теория конкуренции и рыночная экономика
Обсуждение теоретических основ антимонопольного законодательства уместно начать с общеизвестного исторического факта, заключающегося в том, что после окончания Гражданской войны уровень конкуренции снижался. Джозеф У. Макгуайр в своей фундаментальной работе «Бизнес и общество» выдвигает типичное объяснение этой ситуации с точки зрения расхожих представлений.
Всегда существовали многочисленные силы, стремившиеся снизить конкуренцию. В течение тридцати лет после Гражданской войны эти силы в США стали преобладать… Конкуренция, эффективно регулировавшая деловую активность в предвоенные десятилетия, начала устойчиво снижаться вследствие доминирования нескольких компаний в основных отраслях промышленности и все большего распространения практики тайных соглашений среди этих и других компаний {31} .
31
Joseph W. McGuire, Business and Society (New York: McGraw-Hill Book Co.,1963), pp. 39–40.
Кажется, все просто и ясно. Конкуренция эффективно действовала в период до начала Гражданской войны, но после войны начала устойчиво снижаться. В основных отраслях доминировали группы крупных корпораций, которые либо монополизировали рынок, либо вступали в сговор, для того чтобы ограничить свободу торговли и конкуренцию. Создается впечатление, что действия этих групп были эффективными, а закон Шермана стал логичным ответом на ухудшение экономической ситуации. Для ее исправления в систему свободного рынка были внесены коррективы.
И все же эта точка зрения выглядит странно, особенно в изложении Макгуайра. Всего за абзац до приведенного выше он сообщает читателю следующее.
С 1865 по 1897 год снижение цен с каждым годом усложняло предпринимателям планирование. Во многих областях прокладывание новых железнодорожных линий привело к включению в общенациональный рынок территорий к востоку от Миссисипи, и даже небольшие компании в маленьких городках были вынуждены конкурировать с другими, зачастую более крупными фирмами, расположенными вдали от них. В то же время происходили значительные прорывы в технологии и производительности. Короче говоря, это была прекрасная пора для потребителей и ужасающая – для производителей, особенно если учесть, что интенсивность конкуренции росла {32} .
32
Joseph W. McGuire, Business and Society (New York: McGraw-Hill Book Co.,1963), pp. 38–39.
Здесь что-то не сходится. Не очень понятно, как конкуренция могла устойчиво снижаться, с одной стороны, и становиться более интенсивной – с другой. Кроме того, если она снижалась вследствие того, что крупные фирмы стали доминировать в определенных отраслях, то как данный период мог быть «прекрасной порой для потребителей»? Если рост крупного бизнеса привел к снижению конкуренции на рынке, почему тогда имело место перепроизводство и откуда возникли «значительные прорывы в технологии и производительности»? Далее, как согласуются возрастающая степень монополизации и распространение сговоров с общим снижением цен, произошедшим в данный период, и с выводом Макгуайра о том, что эта пора была «ужасающей» для производителей? И наконец, если допустить, что верна вторая из приведенных выше цитат, то что останется от традиционного оправдания регулирования с помощью антимонопольной политики?
Чтобы двигаться далее в наших рассуждениях, нужно обратиться к теории конкуренции и монополии, которая позволит нам делать выводы о возрастании или снижении уровня конкуренции в экономике. Также, прежде чем мы сможем утверждать – или согласимся либо не согласимся с утверждением, – что на свободном рынке возможно появление монопольной власти, которая ведет к неэффективному использованию экономических ресурсов и снижению благосостояния отдельных потребителей и общества в целом, нам следует вооружиться теорией распределения ресурсов. Как показали цитаты из Макгуайра, в любой исторической ситуации факты создают неоднозначную картину происходящего, поэтому необходима теория, способная объединить факты и объяснить историю бизнеса.
Неоклассическая теория конкуренции
Конкуренцию можно определить как «усилия двух или более сторон, действующих независимо, по установлению деловых отношений с третьей стороной путем предложения ей наиболее выгодных условий» {33} . Это определение полностью соответствует обычному употреблению данного термина. В бизнесе, например, конкуренция понимается как непрерывный процесс соперничества между продавцами за превращение потенциальных клиентов в постоянных. Основной акцент делается на стратегиях, определяющих ценовую политику, дифференциацию продукта, рекламу, обслуживание, научные исследования и разработки, технологические новации, а также множество действий, направленных на обеспечение продаж с последующим по лучением прибыли. Конкуренция – это не просто механическая оптимизация при известных ограничениях, а непрерывный поиск и использование возможностей получения прибыли в условиях неопределенности. Распределение ресурсов происходит эффективно, если соперничающие производители (предприниматели) находятся в процессе поиска и адекватно реагируют на постоянно меняющиеся рыночные условия.
33
Из словаря Webster’s New Collegiate Dictionary © 1981 под ред. G. & C. Merriam Co., Publishers Merriam-Webster Dictionaries. Печатается с разрешения.