Антивыборы 2012. Технология дестабилизации России
Шрифт:
«БТК Групп» поставщик не только Минобороны. Там шьют униформы для сотрудников таможни, ФНС и «Российских железных дорог». Учитывая, что в России фирменных поездов не один десяток, то доход компании только по РЖД может составлять сотни миллионов рублей. «Аэрофлот» тоже не остался в стороне, подписав с «БТК Групп» двухлетний контракт на поставки обмундирования для 3,5–4 тыс. сотрудников этой государственной авиакомпании РФ. Если учесть, что стоимость одного комплекта одежды (для «Аэрофлота» это порядка 20 наименований) может составить $2–4 тыс., то общая сумма контракта с «Аэрофлотом» может достигать $16 млн.
Да, конечно, в стране существуют законы о недопущении монополизма. И вроде бы за этим следит Федеральная антимонопольная служба (ФАС). Я не знаю, шьют ли для ее сотрудников униформу в БТК-Групп», но не раз слышал по ящику, как лихо руководитель ФАС рапортует Путину о своих расправах с монополистами. Ну, может быть монополизация г-ном Боллоевым производства униформ для государственных служащих (а там ведь, учтите еще, могут поступить заказы и на и «голубые мундиры» от прокуратуры и министерства юстиции, и парадную одежду для сотрудников ФСБ, СВР, ФСО, МИД РФ, Счетной Палаты — дух захватывает от таких бюджетных перспектив!)
«Новая газета», 18.01.2010. Есть такой в России супербизнесмен, которого в Питере не без юмора именуют «главным нефтетрейдером всея Руси». («Наша версия на Неве», 28.01.2010) Это — совладелец группы Gunvor, через которую экспортируется примерно треть российской нефти и нефтепродуктов (выручка в 2008 году — около $70 млрд.) . Интересы этого нефтетрейдера грандиозны (см. «Новую газету», № 92, 113). Они охватывают нефтегазовое строительство и производство минеральной воды, добычу газа и отели во Франции (например, Le Club de Cavaliere, который входит в сеть Relais & Chateaux), транспортировку нефти по железным дорогам и морской нефтяной терминал. Геннадий Тимченко входит в правление финской компании бизнес-авиации Airfx Aviation, которая не раз возила российского вице-премьера Игоря Сечина и президента «Роснефти» Сергея Богданчикова. Также структуры предпринимателя имеют долю в газовом концерне «Новатэк» и контролируют корпорацию «Стройтрансгаз». Геннадий Тимченко помимо того, что является владельцем «Гунвора» — третьего по величине нефтетрейдера в мире, — контролирует и другие активы. «Гунвор» выступает совладельцем «Роснефтьбункера», который строит терминал по перевалке нефтеналивных грузов в порту Усть-Луга мощностью 25 миллионов тонн. Вместе с Новороссийским морским торговым портом «Гунвор» строит мазутный терминал мощностью до 4 млн. тонн. Люксембургский фонд Volga Resources, основным бенефициаром которого является Тимченко, доводит долю в «Новатэке» — второй по величине газовой компании в России — до 18,2 % (19,39 % «Новатэка» контролирует «Газпром»), также фонд довел долю в «Стройтрансгазе» (подрядчике «Газпрома») до 79,6 %. Подконтрольная Тимченко «Трансойл СНГ» владеет 9,577 % питерского банка «Россия», основным акционером и председателем совета директоров которого является друг Владимира Путина Юрий Ковальчук. Российская печать не раз задавала вопрос: «Каким образом никому неизвестная трейдерская фирма «Гунвор» могла за какие-то десять лет (2000–2010 гг) третьим по величине нефтетрейдером в мире, главным поставщиком всей российской нефти? Официальный ответ на это один — Тимченко предлагает наилучшие условия и является высоконадежным специалистом. В российских и зарубежных СМИ не раз писали, что причина его успеха другая — именно в принадлежности к клану «питерских». Геннадий Тимченко, чье состояние оценивается в $2,8 млрд., считается другом Владимира Путина и его бывшим коллегой по КГБ. Сам он дружбу с российским премьером отрицает, заявляя, что знакомы они лишь «шапочно» и иногда пересекались в питерском клубе дзюдо, который он учреждал вместе с еще одним другом Путина — Аркадием Ротенбергом и почетным президентом которого числится Путин. Тимченко давно живет в Швейцарии и в России гость редкий. Интервью он практически не дает никому, и лишь время от времени успешно судится с российскими и прочими СМИ, которые упорно пытаются разобраться, кто же в действительности владеет фирмой «Гунвор» и какими делами она занимается. Кстати, в суде он всегда выигрывает, опровергая утверждения о его дружбе с Путиным.
Однако простой взгляд на показатели доходов российских бизнесменов позволяет убедиться, что выходцы из путинского «клуба дзюдо», как правило, процветают. Дела их далеко не всегда прозрачны, но все же время от времени информация об их бурной активности и главное — обширных связях в российских верхах — просачивается в печать.
«Спортивного сложения темноволосый человек лет сорока вошел в питерский Констанс-Банк с тяжелой поклажей. Владимир Васильев принес 49 млн. рублей наличными, чтобы заплатить за два коттеджа в окрестностях Петербурга. Хозяевами одного из них стали жена и сын главы «Газпрома» Алексея Миллера, другого — сын Юрия Гороха, работающего в «Газпроме» заместителем руководителя аппарата правления. Ранее Васильев таким же образом заплатил 23,6 млн. рублей за члена правления «Газпрома» Ярослава Голко, отвечающего в госмонополии за инвестиционную программу и строительные проекты. Всего за апрель — июль 2009 года Васильев принес в банк почти 162 млн. рублей, в результате чего шесть коттеджей в строго охраняемом поселке на Карельском перешейке обрели своих хозяев. Все дома, кроме одного, стали собственностью топ-менеджеров газовой монополии или их родственников. Васильев говорит, что знаком со всеми покупателями и лично перевозил наличные в Питер, где, по его словам, платить «удобнее», чем в Москве». Васильев согласился ответить на вопросы Forbes и признал, что строили коттеджный поселок по заказу «Ленгазспецстроя» (ЛГСС). Деньги за коттеджи Васильев переводил фирме, руководит которой Марина Белякова, жена гендиректора ЛГСС.
Так журнал «Форбс» приоткрыл завесу над историей приобретения суперособняков руководством «Газпрома». Журнал сообщил, что «все участники странной истории с коттеджами так или иначе связаны с освоением многомиллиардной инвестиционной программы «Газпрома». В 2004–2008 годах в «Газпроме» прошла реорганизация. Из состава компании были выделены предприятия, специализирующиеся на строительстве. Теперь, по словам официального представителя «Газпрома», подрядчиков отбирают «преимущественно на конкурсной основе, на основании лучших предложений цены и качества услуг и работ». («Русский Forbes», 03.02.2010 ). Так ли это? Журналисты «Форбс» выяснили следующее.
Один из ключевых подрядчиков монополии — холдинговая компания «Стройгазмонтаж», созданная в 2007 году Аркадием Ротенбергом , другом детства премьера Владимира Путина. Уроженец Петербурга, 57-летний Аркадий Ротенберг вместе с младшим братом
…Больше всего, конечно, от произвола чиновников страдают россияне в нашей глубинке. Там — полный и подлый чиновничий беспредел. У этого беспредела есть своя организационная структура, сформировавшаяся еще в Советском Союзе в среде партноменклатуры. Ее «спецмораль» не имела ничего общего ни с коммунистическими, ни с христианскими заповедями. Это и привело партократов напрямую к связям с мафией, к сращению партийного аппарата с уголовным миром. Произошло это не сразу.
По мере того, как в районных, областных и краевых «уделах» партийных князьков складывался свой неофеодальный быт, на местах формировались и свои кланы представителей местной власти, спаянные покрепче сицилийской каморры. От Москвы до самых до окраин. С южных гор до северных морей.
В области или крае безраздельно властвовал «хозяин», т. е. первый секретарь обкома /крайкома/ партии. У него были в подчинении все местные органы власти — от советской до административной. Ему подчинялись местные отделения КГБ, милиции, включая следственный отдел, ОБХСС / отдел борьбы с хищениями социалистической собственности МВД СССР/ органы прокуратуры, начальники тюрем и лагерей, судьи, руководители всех учреждений /они почти на 100 % были членами КПСС/, в том числе школ, университетов, больниц, психиатрических клиник, директора фабрик, заводов, мастерских, председатели колхозов, совхозов и т. д.
В портовых городах «под ним ходили» капитаны судов и начальник порта. Там, где стояли воинские части — командиры частей, у которых было, конечно, и свое армейское /флотское/ начальство, но «хозяина» и они игнорировать не могли. Партия стояла над всем. А фактически — стоял «хозяин».
«Хозяин» рассматривал все эти «организации и ведомства», как «свои». При этом, как правило (были, отмечу, и партократы-идеалисты, не бравшие взяток и не злоупотреблявшие властью, хотя такие подолгу на высоких постах не задерживались), путал государственный карман со своим, т. е. использовал фонды и средства подопечных организаций и предприятий для своих собственных нужд, для организации приемов столичных и республиканских чиновников, иностранных гостей и т. д. Каждый провинциальный «босс «в соответствии со своим чином в партийной «табеле о рангах» имел и свое подчиненное только ему лично «хозяйство». Это, обычно, — дача для приема гостей, при ней — баня с баром и небольшим рестораном, личный катер, ферма, откуда поступали продукты на его стол, рыболовно-охотничье угодье с егерями, собаками и т. д., персональные номера в городской гостинице, «спецзал», т. е. личный кабинет для его обслуживания в лучшем ресторане города, своя личная машина /а то и не одна/, личная дача и т. д., и т. п. Обслуживали начальство даже местные «номенклатурные» проститутки.
Каждый роскошествовал, как мог. Например, у Первого секретаря ЦК Компартии Казахстана Кунаева была личная дача в горах, куда можно было добраться только на вертолете. Но уж в любом случае никто не должен был «переплюнуть» Генерального секретаря ЦК КПСС. Все знали, что в этом случае отберут не только «замок», как Людовик XIV у Никола Фуке, но и голову снимут.
Эта партийно-бюрократическая структура была государством в государстве. Практически никому не подконтрольным. Когда партократы сумели обеспечить себе еще ко всем прочим «дефицитам» и «спецзакон», неписаный, но защищавший их надежно от ответственности за преступления, в том числе и весьма тяжкие, эти структуры неизбежно должны были выродиться в мафии. Такого рода симбиоз партийно-государственных и уголовных структур позволил партократам и профессиональным преступникам создать крупные фонды в иностранной валюте, золоте и рублях. Все это не лежало, а шло в оборот. По всей стране работали подпольные фабрики и заводы, причем их продукция нередко реализовалась через государственную торговлю. Рыночная экономика действовала в рамках «черного рынка», но она уже конкурировала с государственной задолго до решений XXVIII съезда КПСС. Ее капиталы к 1985 году — году прихода Горбачева к власти в партии и стране — исчислялись уже миллиардами долларов и рублей. Явление это было столь значительное, что журнал «Тайм» уже в начале 80-х годов предсказал, что «дельцы черного рынка в СССР рано или поздно потребуют себе политической власти». Так оно и случилось в 1991 году, когда в общесоюзном масштабе окончательно сложилась столь же стройная, сколь и уродливая система повального воровства и взяточничества. Выйти из нее, а уж тем более рассказать о том, что там делается, было так же сложно, как профессиональному вору «завязать», а мафиози выйти из «семьи». За это не щадили.