Антология «Дракула»
Шрифт:
Дракула наконец-то выбрал пиджак-«неру» и черные брюки — он был взрослым человеком, а не каким-то хиппи и, затаив дыхание, неторопливо спустился по лестнице. Его небьющееся сердце вроде как даже шевельнулось.
Лири подошел к нему и взял руки Дракулы в свои. Дракула взглянул в большие глубокие глаза и понял, что наконец нашел своего смертного двойника — человека, который жил долго и имеет большой жизненный опыт. Обнадеженный, Дракула обнял его.
«Ах», — выдохнула контркультурная толпа, бездельничающая в большом зале. Похожая на пещеру комната была наполнена дымом марихуаны, гвоздичных
«Добро пожаловать», — сказал Дракула.
Лири подмигнул ему и представил свою жену. Дракула в изумлении разглядывал ее. Она была удивительно красива Его потянуло к ней резко и сильно, и, чтобы скрыть это, он ее проигнорировал.
«Прошу к столу», — добавил он и тут же показался себе старомодным и глупым, этакой киношной версией самого себя. Какой-то Лугоши-торчок, а не Влад Пронзитель, присутствие которого заставляло падать в обморок девушек и дрожать их отцов. В прошлые времена его расположение, как хвост кометы, означало или красивое сияние, или предвестие беды.
Как низко он пал в этом новом мире! И как стремительно!
Слуги накрыли стол изысканными блюдами, которые дети хиппи поедали жадно, не умея насладиться их утонченностью, в то время как Лири говорил о движении к универсальной правде и внутреннем мире. Он раскрыл Дракуле секрет: многие видные психиатры Лос-Анджелеса использовали в своей практике ЛСД. Они давали ЛСД кинозвездам, таким как Кэри Грант и Джек Николсон. Кэри Грант хотел снять фильм об ЛСД, но сделал это Отто Премингер. Он рассказывал о блистательных мыслителях: Томасе Манне, Олдосе Хаксли, — которые уехали в Лос-Анджелес, привлеченные царящей в нем свободой мысли. Когда он говорил, его жена слушала так, как будто прежде она не слышала ни слова об этом. Какая невероятная женщина! И какой занимательный мужчина! Дракула был безумно рад, что они к нему приехали.
Тем временем количество детей-цветов в его замке росло, как количество маков в тепличных условиях. В мини-вэнах и автобусах, караванами и бесчисленными группами отдельных дураков они прибывали, пересекая Великую Пустыню в своем БКП для того, чтобы сесть у ног великого и ужасного Лири.
Который говорил быстрее, чем летит пуля.
Который перескочил пропасть между ними одним прыжком.
«Если бы мы брали плату за вход, вы были бы богаты», — сказал однажды Лири Дракуле, когда они вечером расслаблялись под панамскую красную марихуану. Розмари нигде не было видно, но несколько девиц-топлес потерянно слонялись неподалеку, очевидно желая стать невестами. Дракула лениво принимал их ласки, в общем-то, только для того, чтобы ощутить биение пульса под их кожей. Это было славной привычкой, такой, как, например, грызть ногти.
Его гораздо больше интересовало то, что пульсирует в мозгах Лири. Какие истории он рассказывал! В какие путешествия он отправлялся под наркотиками! Принимал псилоцибин в Танжере вместе с Уильямом С. Берроузом! Обсуждал с Алленом Гинзбергом политическую сторону употребления экстази. Спорил с Джеком Керуаком, который смотрел на него свысока. Жизнь Лири была одним большим экспериментом, меняющимся в зависимости от текущего момента. Дракула пришел к мысли, что воспринимает его как такую альтернативную
«Пойдем в джакузи», — однажды предложил Лири, сбрасывая одежду. Девушки тоже сняли все с себя.
Дракуле как-то раз сказали, что он никогда не сможет погрузиться в воду, но позже он обнаружил, что это не так. Джакузи почти согревало его холодную плоть. Итак, он, король нежити, тоже снял всю одежду и присоединился к Лири и молодым девушкам.
«Входная плата, — сказал Лири. — Было бы достаточно денег для того, чтобы снять фильм».
«Я аристократ, — ответил Дракула. — Существуют законы гостеприимства».
«Владимир, вам надо избавляться от вашего старомодною образа мышления». Девушки улыбались, но Лири игнорировал их, обращаясь только к Дракуле. Становилось ясно, что он был и будет верен своей жене. Дракула нашел это достойным уважения, но подобное поведение связывало ему руки. Он бы очень хотел принять меры в случае, если к ней кто-нибудь полезет с непристойными предложениями. Она была сногсшибательна.
После того как девушки устали и покинули их, Лири подался вперед и прошептал: «Укусите меня. Я хочу знать, на что это похоже».
«Вы что, и правда верите, что я вампир? — спросил Дракула. — А не всего лишь еще одна наркотическая галлюцинация?»
Лири выглядел удивленным. «Я верил в вас еще до того, как приехал сюда. А почему, вы думаете, я вообще приехал?»
Дракула на мгновение смутился. Он предполагал, что умудренный опытом Лири примет его за очередного гуру, харизматичного лидера, увлекшего за собой безродных и ищущих детей. Дракула хотел, чтобы в нем увидели еще что-то действительно интересное, помимо его сверхъестественности.
Но шло время, дни и недели, и постепенно становилось ясно, что его сверхъестественность была единственным интересным фактом для Лири. Лири прерывал размышления Дракулы независимо от того, были ли они наедине или перед толпой хиппующих детей ночи. Он вступал с ним в споры, которые умело выигрывал, ведь в памяти Дракулы не было фактов и цифр, касающихся жизни окружающего мира, — в отличие от начитанного и имеющего широкий кругозор доктора Лири.
Он, как хороший гуру, вдохнул новую жизнь в молодых, пришедших в замок хиппи. В процессе поиска высшего они становились радикально настроенными, а левые взгляды делали их циничными и несчастными.
Лири упрекал их, говоря: «Вы не сможете сделать что-то хорошее, пока не будете чувствовать себя хорошо». Это высказывание произвело сильное впечатление.
Целью стало быть счастливым, чувствовать себя хорошо, расти и учиться. И Дракула понял: гости его замка думают, что Лири может научить их этому.
Лири, а не он.
Они ели его еду, спали в его комнатах, амбарах и флигелях, слонялись в конюшнях, приставали к его слугам и все время обсуждали, что Тим сказал, что Тим сделал и что Тим имел в виду. Они не заметили, как переступили границу: были гостями, а стати поселенцами; были посетителями, а стали обитателями. Они перестали прибираться за собой, потому что так делал Лири. Они больше не говорили «спасибо», потому что Лири так никогда не делал.