Антология исторического детектива-18. Компиляция. Книги 1-10
Шрифт:
Конечно, особых оснований заподозрить следователя во взяточничестве пока нет, но пища для раздумий на эту тему явно имеется.
Удивлял и внезапный недуг, сразивший на время судебного процесса несчастного адвоката, вынужденного подключить к делу своего неопытного помощника, проигравшего суд. Колычев хорошо знал эту старую лису, присяжного поверенного Бреве, пару раз им даже доводилось сталкиваться друг с другом, представляя интересы противоположных сторон по гражданским делам. Слабым здоровьем Бреве не отличался, и мысль, что роковая болезнь носила «дипломатический» характер, невольно напрашивалась сама собой.
«Ну
Колычев поколебался, раздумывая, какой путь к господину Бреве выбрать – нанести ли ему визит и побеседовать в непринужденной домашней обстановке, прийти ли на прием в адвокатскую контору или поискать случайной встречи.
Учитывая, что Анастасия как беглая каторжанка находилась в полицейском розыске, следовало быть особенно осторожным. Заподозрив, что Покотилова объявилась в Москве и попросила помощи у адвоката Колычева, Бреве может навести на ее след полицию, особенно если у него самого рыльце в пушку... Пожалуй, случайная встреча будет предпочтительнее, да и пару вопросов о деле Покотиловой можно задать между делом, не вызывая особых подозрений.
Наведя кое-какие справки в коллегии, Колычев узнал, что сегодня в гражданском отделении суда будет слушаться дело о разделе наследственного имущества и интересы истца представляет как раз господин Бреве. Коллеги адвоката азартно ожидали исхода процесса – хотя у истца не было никаких особенных оснований отщипнуть кусок от чужого наследственного пирога, но раз уж за дело взялся сам Бреве, то законных наследников без сомнения ожидали различные мало приятные сюрпризы.
Дмитрий отправился в Окружной суд, где «устроил засаду» на Бреве. Судебный процесс о наследстве вот-вот должен был подойти к концу, и Колычев, прогуливаясь по коридору и беседуя с попадавшимися на каждом шагу знакомыми, не сводил взгляда с дверей зала судебных заседаний, чтобы не пропустить выхода Бреве.
Наконец двери распахнулись, и из зала повалила толпа возбужденных зрителей, обменивавшихся на ходу громкими комментариями к увиденному, потом вышли ошарашенные неожиданным судебным решением ответчики, их адвокат, напоминавший виноватую собаку, сияющий истец и адвокат Бреве с потным радостным лицом. Пиджак его был расстегнут и пластрон модного дорогого жилета, украшенного золотой цепочкой с брелоками, представал на всеобщее обозрение. Бреве шел гордой походкой театрального бенефицианта, и каждое его движение словно бы говорило: «Не надо оваций! Цену себе я знаю и без того...»
– Иннокентий Рудольфович! – окликнул его Колычев. – Добрый день! Вас можно поздравить с победой?
– Здравствуйте, коллега. – Бреве вытащил из кармана белоснежный платок и промокнул им лицо. – М-да, можно поздравить, можно! Победа заслуженная, но тяжелая, пришлось-таки попотеть... Рад видеть вас, Дмитрий Степанович! Вы мне, батенька, как раз чертовски нужны! («Как удивительно – и вы мне тоже!» – хмыкнул про себя Колычев.) Одну минуту, голубчик...
Бреве снисходительно принял выражение благодарности со стороны своего клиента, который долго тряс его руку и говорил проникновенные слова. Освободившись от осчастливленного истца, Бреве вновь повернулся к Колычеву и подхватил его под руку.
– Я, голубчик Дмитрий Степанович,
Сердце Дмитрия невольно ёкнуло – вот был бы номер, если бы Бреве заявился с визитом к нему домой на Остоженку и обнаружил там свою бывшую клиентку Покотилову, успевшую удрать с каторги! Надо быть осторожнее – при плохом обороте дел укрывательство беглой преступницы может стоить Колычеву адвокатской практики.
– Но раз уж мы с вами столкнулись здесь, в суде, я вижу в этом перст судьбы. Не соблаговолите ли отобедать вместе со мной, Дмитрий Степанович? И выигранное дело обмоем и обо всем прочем переговорим. Не заставляйте меня праздновать в одиночестве!
– Извольте, Иннокентий Рудольфович, почту за честь составить вам компанию.
– Так вперед, дорогой коллега, к Тестову!
В трактире Тестова, подняв пару рюмок за выигрыш последнего дела в суде и вообще за удачу в делах, Бреве приступил к расспросам о нашумевшем процессе, в котором Колычев принимал участие в качестве защитника, – недавно выяснилось, что один из клиентов Иннокентия Рудольфовича был связан с обвиняемыми, и теперь Бреве собирал по возможности полную информацию обо всех интересных для него фактах.
Колычев терпеливо отвечал на вопросы коллеги, не забывая попутно провозглашать тосты и ожидая, когда благодаря выпитому язык Бреве развяжется.
– Ваше здоровье, Дмитрий Степанович, – чокнулся с Колычевым захмелевший Бреве. – Эх, голубчик, все-таки вы – прирожденный следователь, есть в вас этакая бескомпромиссность. Удивительно, что вы с вашим характером оставили поприще следственной деятельности и примкнули к нашему брату, присяжным поверенным. Мы ведь все, как ужи, вертимся, извиваемся, в узкую щелочку пронырнуть норовим, а у вас, батенька, не взыщите, но этой змеиной повадки нет.
– Что ж поделаешь, Иннокентий Рудольфович, обстоятельства бывают превыше нас.
– Это верно, голубчик, ой как верно. Я помню, у вас там была какая-то громкая история с террористкой Веневской, той, что на собственной бомбе подорвалась, простите великодушно, что напомнил. Кстати, а где теперь эта особа, не знаете? Она ведь осталась жива?
– Да, она жива и отбывает каторгу в Забайкалье, где-то на Нерченских рудниках. И вы знаете, что удивительно – она оказалась там в одной камере с бывшей вашей подопечной, купчихой Покотиловой. Помните такую? Была под судом за убийство мужа...
Дмитрий пытался говорить небрежно, как бы между прочим, но при этом с интересом поглядывал на захмелевшего Бреве – какова будет его реакция. Иннокентий Рудольфович поднял на Колычева покрасневшие глаза. В них мелькнуло нечто, похожее на выражение тоски.
– В Нерчинских рудниках? Вы только подумайте – и это место у нас отвели для содержания женщин... Бог мой! Да будь они хоть трижды преступницы! Эх, Россия, страна дикости! А мадам Покотилову я помню, великолепно помню – хорошенькая юная девочка... У меня было такое впечатление, что за все время следствия у нее так и не прошел шок, вызванный смертью мужа. Такая она была заторможенная, словно в полусне, плохо понимала, все время погружалась в какие-то свои невеселые мысли, да так глубоко, что и не слышала, о чем ей говорят... М-да, процесс Покотиловой я себе не прощу! Это проигранное дело целиком на моей совести, батенька Дмитрий Степанович!