Антология исторического детектива-18. Компиляция. Книги 1-10
Шрифт:
«Вот как!»
«Что же тут странного?»
К моему вообще уже неописуемому удивлению, Молжанинов снова придвинулся к столу и, одной рукой указав мне на кресло напротив, другой нажал на кнопку электрического звонка.
«Кого это вы зовете?» — воскликнул я.
«Не беспокойтесь, Вадим…»
«Арнольдович».
«Не беспокойтесь, Вадим Арнольдович: я всего лишь попрошу принести нам кофе. Или вы предпочитаете чай? Возможно, чего-то поинтересней?»
На вызов явился лакей. И я совсем перестал что-либо понимать.
Лакей
— Вы задержали этого милого старичка?
Вадим Арнольдович только рукой махнул:
— Куда там! Я был настолько поражен его необычной реакцией, что словно прирос к стулу. Язык же мой и вовсе отказался мне служить. В горле у меня мгновенно пересохло. По спине побежали мурашки… ко мне — клянусь! — вернулся давешний страх!
«Значит, с Аркашей нашим — всё?» — без всяких церемоний, отсмеявшись, обратился к Молжанинову странный лакей.
Молжанинов кивнул.
«А этот господин?..»
«Не обращай внимания: это — господин из полиции».
Услышав о полиции, старичок ухмыльнулся:
«Любо, любо… но не рановато ли?»
Молжанинов развел руками:
«Я его не приглашал. Сам явился».
Старик подошел ко мне и — невероятно! — положил мне руку на плечо:
«Молодой человек!» — это он ко мне так обратился. — «Вы к нам по делу?»
Я дернулся.
«А!» — старичок убрал руку с моего плеча. — «Вижу, что нет… Семен, да как же это?»
Лакей, обращающийся по имени к своему хозяину! Мурашки на моем позвоночнике сменились капельками пота на лбу.
Молжанинов опять развел руками:
«Черт их поймет — его и его начальника…»
«Уж не Можайского ли князя?»
«Ну да, его самого!»
«Хм…» — саркастически хмыкнул старик. — «Ну, коли Можайского…»
«Так вот, — перебил своего невероятного лакея Молжанинов, — черт их поймет — князя этого и Вадима Арнольдовича…»
Кивок в мою сторону.
«…как они вышли на меня, но об истинных обстоятельствах они явно ничего не знают!»
«А с этим что?» — старик ткнул пальцем в Брута.
«Хотел сдаться и всё рассказать!»
«Каков негодяй!»
К моему ужасу, старик подошел к трупу и пнул его ногой.
«Ладно, ладно… — Молжанинов призвал старика проявить определенную сдержанность. — Ты вот что: организуй-ка нам…»
Прямой взгляд на меня. Я сдался:
«Мне — водки, пожалуйста», — жалобно — признаюсь —
«Рекомендую, сударь, шампанского!» — старик снова оказался подле меня. — «У Семена Яковлевича — отличный выбор!»
«Водки, водки Вадиму Арнольдовичу! Сейчас шампанское для него — что вон тому припарка!»
Меня передернуло.
«А мне… да тоже водки, пожалуй. И знаешь чего еще? Огурчиков! Тех, что Марья Ивановна прислала!»
Старик ухмыльнулся и вышел из кабинета.
«Эх, Вадим Арнольдович! — Молжанинов потер руками. — «Смею вас заверить, огурчики у меня — во!»
Я обреченно провалился в глубину кресла.
— М-да… — не выдержал Митрофан Андреевич. — А вы не побоялись, что вас вот так и застанут: за пьянкой с подозреваемым да еще и над трупом?
Гесс скривился:
— К тому моменту я уже настолько потерял ощущение реальности, что мне было все равно. Всё происходило как будто не со мной!
Митрофан Андреевич, более не задавая вопросов, кивнул.
— Старик вернулся через пару минут: с подносом. Поначалу поставив поднос на стол, он метнулся куда-то вбок и выкатил оттуда столик на колесах — эдакое подобие тележек для официантов, но с тою разницей, что эта «тележка» была богатейшей работы: драгоценного дерева, с инкрустациями, покрытая лаком… Столик — или тележка — оказался подле меня, и уже на него старик переставил с подноса рюмку, один из двух графинов и глубокую тарелку с даже на вид изумительными малосольными огурчиками. Рядом он положил салфетки и вилку с ножом. Правда, выкладывая нож и вилку, улыбнулся с хитринкой:
«Политес, знаете ли… — обращаясь ко мне, сказал он. — А все же, сударь мой, вы не стесняйтесь: берите огурчики руками. Так оно и удобней, и аппетитнее!»
«Да, Вадим Арнольдович, — поддержал своего невероятного слугу Молжанинов, — не стесняйтесь! Я — человек простой и уж что-что, а огурчики предпочитаю ручками!»
Он наклонился через стол и подхватил с другой — еще стоявшей на подносе — тарелки «свой» огурец. Через секунду послышался хруст.
«Мммм…» — жуя, покачал головой Молжанинов. — «Мммм…»
— Вы это… серьезно рассказываете? — Инихов, вынув изо рта сигару, смотрел на Гесса и явно не верил своим ушам. — Кто-нибудь, ущипните меня!
На лицах всех остальных, считая и Чулицкого, было такое же, как и на лице Сергея Ильича, выражение растерянности напополам с недоверием: уж не шутит ли, не смеется ли над почтенной публикой Вадим Арнольдович?
Такое же выражение, полагаю, было бы и на лице Можайского, если бы вечно мрачное лицо «нашего князя» могло выражать эмоции, а его глаза — не только улыбаться. Я полагаю именно так потому, что Можайский то и дело покусывал свою нижнюю пухлую губу и то и дело то засовывал руки в карманы, то вынимал их, не находя им места. Рассказ Вадима Арнольдовича — или его начало — явно казался его сиятельству вопиющим: и странным, и диким одновременно!