Антология сатиры и юмора России XX века. Том 32. Одесский юмор

Коллектив авторов

Святослав Пелишенко

Почему счастье – еврейское?

Из цикла «Легенды и мифы народов Одессы»

Предлагаемая вниманию читателей легенда или, скорее, притча о «еврейском счастье» – одна из наиболее древних в эпосе народов Одессы. В сущности, до сих пор неизвестно, какому народу принадлежит честь ее создания. Само понятие давно приобрело наднациональный характер: образно говоря, для того, чтобы иметь еврейское счастье, совершенно не обязательно иметь счастье быть евреем.

В старые времена все по-другому было. Когда-то и счастье у людей, говорят, было не только «еврейское». Дело, словом, давнее…

Жил себе в Одессе такой себе мальчик Моня. Мальчик и мальчик.

Может, на Молдаванке жил, может, в Колодезном переулке, 5, квартира 8, а может, и еще где – разве мы знаем?… Мы знаем другое: однажды на день рождения подарила Моне его бабушка копилку. «Это, – говорит, – тебе, внучок, на счастье».

А копилка та была не простая. Не то чтоб волшебная, но очень крепкая. И чем ее больше разбить стараешься, тем она крепче становится. Сейчас таких уже не делают.

Моня был мальчик бережливый: каждый день хоть по грошику, да откладывал. И кто знает – должно быть, пара-тройка твердых царских копеек в копилочке накопилась… Долго ли, коротко ли – подошла тут первая российская революция. А где революция, там, известно, и погром. Нагрянули как-то и домой к Моне. Сначала все в доме погромили да поломали, потом все поломанное позабирали, а вот когда копилку нашли – били ее, били, да так и не разбили. И так при этом устали погромщики, что самого Моню уже не тронули. «Ну, – говорят, – твое счастье!»

И еще лет пятнадцать прошло. Чего только в те годы не было! После копеек да рублей царских были и керенки, и карбованцы гайдамацкие, и «колокольчики» деникинские… Стал Моня взрослый. И вот как-то вечерком заглянуло к нему одесское ЧК. Сначала все в доме обыскали да описали, потом все описанное позабирали, а вот копилочку били-били, били-били… «Что там у вас, – спрашивают, – небось золотой запас?» «Какой запас, – Моня отвечает, – может, пара-тройка копеек старых царских, да «керенок» дурацких, да карбованцев гайдамацких. А золота там нет». «Ну, – говорят чекисты, – это ваше, Моисей Давидович, счастье, что там нет золота!» И ушли…

И стал уже Моня старенький (а в копилку каждый день хоть по грошику, да откладывал!). На старости лет присылают ему как-то его дети да внуки вызов – на историческую родину. Сначала Моня и слушать не хотел – дескать, я там в тягость буду, – а потом думает: «Постой! У меня же копилочка есть! За всю мою жизнь в ней бешеные, должно быть, деньги накопились: и копейки царские, и карбованцы гайдамацкие, и рубли советские… Будет с чем к детям ехать!» Взял он молоток да по копилке как трахнет!.. Но только копилочка, которую и погромщики били – не разбили, и ЧК одесское било-било – не разбило, и румыны из Бухареста били-били – не разбили, – копилочка, конечно, в старческих Мониных руках тоже целехонькой осталась. Заплакал тут Моня и говорит: «Такое уж, видно, мое еврейское счастье!» И в Одессе остался.

До сих пор живет он, говорят, где-то на Пересыпи, на улице Черноморского Казачества, 14; а может, и еще где-то живет или давно уже умер, мы разве знаем?… Мы другое знаем: почему счастье стали называть «еврейским».

Борис Барский

Из цикла «Стихи о любви к разнообразным женщинам»

* * *

Я люблю тебяКонфетно,Я люблю тебяМорожно,Я люблю тебяЧерешноИ люблю тебяПирожно…Апельсинно иБананно,Ананасно иМалинно,Опьяненно иДурманно,И еще немножкоВинно…Мне любить тебяПрохладноВ душноте,Когда так летно,Мне любить тебяПиратно,И

любитьТак сигаретно…Я люблюГоловокружно,Бесшабашно иТревожно,Я люблю,Как и не нужно,Как нельзя,Как невозможно…

* * *

Что-то в ВасНе совпадает:Вы красивыИ не глупы,Двух вещей ВамНе хватает —Костяной ногиИ ступы…

* * *

Вы лежали в гамакеС сигаретою в рукеИ невольно искривлялиТело где-то в позвонке.Вы лежали у рекиНе близки, не далеки,И губами выдувалиСлюни, словно пузырьки.Я хотел быть ветерком,Я хотел быть гамаком,Грудь Вам лапками царапатьЛегкокрылым мотыльком.Я хотел бы быть рекой,Гладить Вас своей рукой,Гладить волосы и тело —Вот я ласковый какой…Я хотел быть ветерком,Я хотел быть мотыльком,Только на хрен Вы мне сдалисьС искривленным позвонком.

* * *

Промчатся куда-то годы,И скажут, меня читая:Он с детства любил природуИ женщин родного края.

Алексей Стецюченко, Александр Осташко

Самоучитель полуживого одесского языка

Фрагмент рукописи

Боршть – национальное одесское блюдо.

– Вы знаете, шё такое боршть – это регата, это флотилия в одной тарелке: дымящиеся ледоколы картошки взрезают толстые плямы жира, капустные яхточки гоняются друг за другом, огибая помидорные буйки. Помешивание ложкой приводит к трагедиям и кораблекрушениям… (А. Грабовский «Осколки»)

Дуля – фига.

– Ты будешь пустой через того жильца… Ты на этом заработаешь дулю с маком – и все. (К. Паустовский «Мопассанов я вам гарантирую»)

Же – усилительная частица.

– Ой, месье Бабель, – сказал он, качая головой. – Вы же сын такого известного папаши! Ваша мама была же красавица! (К. Паустовский «Рассказы о Бабеле»)

Жлоб – некультурный, хам, деревенщина, «амбал».

Когда Жора произнес его имя, баба Маня скривилась:

– Ай, он жлоб!

– Во-первых, вы не правы – он выписывает «Мурзилку»…

За – о, по, чем.

Встреча студентов с К. Симоновым.

– А что вы расскажете за Маяковского?

– Не знаю, я не одессит.

Занять – одолжить.

– Циперович, займите сто рублей.

– Хорошо, а у кого?

Иметь счастье – иметь возможность.