Антология сатиры и юмора России XX века. Том 35. Аркадий Хайт
Шрифт:
Что с евреями творится?
Их буквально не узнать.
Им в местечке не сидится.
Рвутся в партию вступать.
ПЕПИСКИС.
Ходят-бродят по дороге.
Знамя красное несут.
Стало тихо в синагоге.
Все на митинге орут:
РАБФАКОВКИ.
Наш паровоз, вперед лети!
В коммуне — остановка,
Другого нет у нас пути.
В руках у нас — винтовка!
ПЕПИСКИС.
По ночам буржуев ищут,
В хэдэр въехал райсовет.
Нет нигде
И обычной — тоже нет.
ЖЕНЩИНА.
Мать понять не может сына.
Брат на брата не глядит.
Ходит комиссар к раввину.
Каждый день ему твердит:
РАБФАКОВКИ.
Наш паровоз, вперед лети!
В коммуне — остановка.
Иного нет у нас пути.
В руках у нас — винтовка!
ПЕДАЛИ.
Веб теперь евреям просто.
Все теперь доступно им.
Нынче Лев Давыдыч Троцкий —
Первый красный командир.
ЖЕНЩИНА.
Рвутся в бой за власть рабочих
Старики и молодежь.
НЕПИСКИС.
Туг уж хочешь иль не хочешь,
А со всеми запоешь:
ВСЕ.
Наш паровоз — вперед лети!
В коммуне остановка.
Иного нет у нас пути.
В руках у нас — винтовка!
НЭП
БОБРОВЫЙ (за сценой). Куда? Куда чемодан понес? Не в тот вагон, идиот! Дай! Дай сюда!.. (На сцене.) Вот народ! Совсем работать разучились. Только и умеют, что на собраниях горланить. И с этими людьми мы должны делать НЭП — новую экономическую политику! А кошмар!
ШУЛЕР. И не говорите, уважаемый! Полное падение нравов! Возьмите, к примеру, карты. Красивое, интеллигентное занятие. А во что они сейчас играют? Очко, бура, сека.
БОБРОВЫЙ. Аз охун вэй-мит аза шпил[19].
ШУЛЕР. А где старая, добрая еврейская игра шестьдесят шесть? Кто ее сейчас помнит?
БОБРОВЫЙ. Зэкс-ун-зэхцик[20]!Э-э! Молодой человек! Шестьдесят шесть, вы сказали? Знаете, меня еще дедушка учил в нее играть. Она прямо создана для дороги. Вы играете?
ШУЛЕР. Играю. Но только не в вагоне.
БОБРОВЫЙ. Отчего?
ШУЛЕР. Времена сейчас неопределенные. Того и гляди нарвешься на шулера.
БОБРОВЫЙ. Кого это вы имеете в виду?
ШУЛЕР. Нет! Боже упаси! Но просто буквально час назад один приличный господин, тоже хорошо одетый, уговорил меня перекинуться в картишки. Скоротать время. И вот вам — результат.
БОБРОВЫЙ. О ив ох ун вей мит аза результат![21]
ШУЛЕР. Теперь играть по крупной меня калачом не заманишь!^
БОБРОВЫЙ. Вы знаете, молодой человек? Это всё происходит от того, что вы зарываетесь. Зачем по крупной? Надо играть так… по
ШУЛЕР. Ой, не знаю…
БОБРОВЫЙ. Это я вам говорю.
ШУЛЕР. Ой, нет.
БОБРОВЫЙ. Ой, да.
ШУЛЕР. Ой, нет!
БОБРОВЫЙ. Ой, да!
ШУЛЕР. Ну, разве чтоб уважить благородного человека…
БОБРОВЫЙ. Опгэрэдт![22]
ТОРГОВКА. Пончики! Пончики с ливером! Горячие пончики!
КУПЛЕТИСТ. Дайте мне, пожалуйста!
ТОРГОВКА. Сейчас, сейчас. Вот девушке сначала…
ЭМАНСИПЭ. Мне нельзя, я худею.
ТОРГОВКА. Ой, куда тебе уж дальше худеть? (Ой, лучше бы ты меньше курила.)
ПОРТФЕЛЬ. Дайте один! Сколько?
ТОРГОВКА. Пятнадцать копеек.
ПОРТФЕЛЬ. Пятнадцать? Это почему? Раньше были по десять!
ТОРГОВКА Ой, раньше… Так раньше они были на машинном масле. А эти на чистом масле, из семечек. Я сама пеку, сама продаю. Так что за свой товар я ручаюсь.
ПОРТФЕЛЬ. A-а, так это — частные! Тогда не надо.
ТОРГОВКА. Почему? Да вы только попробуйте! Просто тают во рту!
ПОРТФЕЛЬ. Вот-вот! Вы и вам подобные своими сальными руками душите дело революции!
ТОРГОВКА. Я душу?!. «Вихри враждебные веют над нами…» Да как у вас язык поворачивается — сказать такое трудящемуся человеку!
ПОРТФЕЛЬ. Вы — трудящаяся?.. Не смешите меня!
ТОРГОВКА. А кто же я, по-вашему? Капиталист?
ПОРТФЕЛЬ. Вот именно!
ТОРГОВКА. Я — капиталист! Да я встаю в шесть утра и весь день кручусь как белка в колесе. У меня чисто, вкусно. Люди едят и облизываются. Налог я плачу аккуратно. Так скажите, кому от этого плохо?
ПОРТФЕЛЬ. Кому? Советской власти!
ТОРГОВКА. Так пусть советская власть не ходит в мою пирожковую. Пусть советская власть кушает в столовой общепита.
ПОРТФЕЛЬ. Но-но! Вы свою мещанскую контрреволюцию бросьте! А то я вас быстро сдам, куда следует. У меня и свидетели есть. Товарищи! Вы, надеюсь, подтвердите? Черт знает что!
БОБРОВЫЙ. Ну и везет же вам! Просто в рубашке родились.
ШУЛЕР. Плачьтесь, плачьтесь… Карта слезу любит.
ПОРТФЕЛЬ. Это не вагон, а какой-то вертеп!
ЭМАНСИПЭ. Ша, мужчина! Поберегите нервы. Лучше радуйтесь жизни. Поглядите — кругом свобода. Свободная торговля, свободное искусство, свободная любовь, наконец… Вы со мной согласны? Фу, бесстыдник!
ТОРГОВКА. Девушка!.. Девушка…
ЭМАНСИПЭ. Это вы — мне?
ТОРГОВКА. Да, скажите, что это за штука такая — свободная любовь? С чем ее едят?
ЭМАНСИПЭ. Ну, это просто! Любовь — святое чувство, и это нельзя опошлять какими-то обязательствами, отметками в паспорте. Если брак — только гражданский.