Антология шпионажа
Шрифт:
И настал один прекрасный вечер, когда этот несчастный чиновник забрался в кладовую, похитил планы и, запрятав их под сюртук, явился к Глаусу, ожидавшему его на улице. Глаус повел его к уединенной дачке на окраине, но вошел туда один.
Минут через десять он вернулся и сказал:
– Готово. Больше планов не нужно. Получай обратно. А вот и тысяча марок. Инженер больше в этих вещах не нуждается. Патент свой он уже куда-то продал, а деньги все-таки дал. Очень порядочный человек!
Водопроводный служащий, спрятав бумажки в карман, побежал обратно, под предлогом, что он что-то забыл в управлении, проскользнул мимо сторожа и, предварительно убедившись в полнейшей целостности и сохранности ценных документов, положил их на то же место в кладовой, где они лежали.
А полицейский
Вечером того же дня какой-то господин в костюме с иголочки, несколько бросающемся в глаза своей новизной, в бюро путешествий покупал себе плацкарту I класса до Парижа. Это был вахмистр вильгельмсгафенской полиции Глаус, отправлявшийся на берега Сены исключительно, чтобы развлечься. В те дни бары и дансинги Монмартра видели в своих стенах весьма тороватого гостя, которого ресторанная прислуга и веселые девицы считали либо прогоревшим немецким управляющим какого-нибудь имения, либо проворовавшимся кассиром банка, денежки которого он мотал без счета в кабаках. В одном из таких заведений Глаус познакомился с молодой девушкой Ивонной, родом из Марселя, не отпускавшей щедрого немца от себя ни на шаг.
Полицейский Енике все это время находился в Вильгельмсгафене и ждал отпуска в свою очередь. Петерсен требовал от него, прежде всего, чтобы он использовал близость с матросом Элерсом. Поэтому Енике продолжал играть свою роль и передал тому три тысячи марок на уплату долгов. Деньги будто бы Енике получил от того, «кто распоряжается наследством» и за эту услугу просит лишь квитанцию, которую Енике и дал подписать на каком-то длинном бланке Элерсу. Дрожащей от пьянства рукой тот поставил какие-то каракули, изображавшие его фамилию, под этой бумажкой и тотчас забыл об этом. Очень скоро Элерс снял новую квартиру и обзавелся добротной мебелью. Он с нетерпением ждал только одного – свадьбы.
Однажды, когда в свободный день старший сигнальщик наслаждался свалившимся ему на голову счастьем, в дверь его квартиры раздался стук. Перед изумленным моряком на пороге стоял незнакомый ему широкоплечий, хорошо одетый господин, предъявивший ему подписанный им, Элерсом, вексель и потребовавший немедленной уплаты трех тысяч марок, так как векселю истекал срок.
Старший сигнальщик свалился с облаков наземь. Слово «вексель» как обухом ударило его по голове, а господин в это время самым обстоятельным образом объяснил ему, что будет, если он не сможет к сроку представить эту сумму, и как судебный пристав опишет все это имущество, которому так завидовали все его родственники и знакомые. Матрос был потрясен до глубины души. Господин, усевшись в кресло, принялся объяснять, что вексель этот он купил у одного малознакомого управляющего имением и лишь потому, что очень уважаемый и хорошо известный ему вахмистр Глаус аттестовал ему старшего сигнальщика Элерса порядочным человеком. Настаивать очень на немедленной уплате по векселю господину не хочется, потому что в деньгах он не нуждается. Но и терять ему своих денег не хотелось бы. Оставалось, значит, найти какой-нибудь выход.
– Но что ж это я? – неожиданно спохватился названый гость. – Совсем забыл представиться: инженер Петерсен. В Вильгельмсгафене проездом… Да, видно, ничего не поделаешь, – продолжал «господин инженер». – Разрешите мне в таком случае осмотреть вашу квартирную обстановку: я хотел бы оценить ее хоть приблизительно. Подержанные вещи, знаете, продавать трудно, но меня это не беспокоит: я ведь и на ваше жалованье тоже могу наложить арест.
В глубоком отчаянии матрос своего непрошеного гостя по комнатам. В душе несчастного Элерса шевелилось глубокое убеждение, что он не переживет позора описи имущества судебным приставом и стыда перед знакомыми и товарищами, когда начнут тянуть с его жалованья.
Инженер остановился у окна, выглянул на улицу
– Откройте, пожалуйста, окно. Смотрите, вон идет Глаус. Путь он зайдет сюда.
Случаю было угодно, чтобы как раз в эту минуту под окнами действительно проходил старший полицейский Глаус в полной форме, делавший, очевидно, служебный обход своего участка.
Через несколько минут он стоял перед несчастным сигнальщиком.
– Ну, Глаус, в милое дело вы меня впутали, – обратился к нему Петерсен. – Вы мне говорили, что господин Элерс вполне платежеспособный и порядочный человек, а вот поглядите, платить-то он по векселю не может!..
Глаус, условной телеграммой вызванный из Парижа и вступивший снова в исполнение своих обязанностей раньше окончания срока своего отпуска, недоумевающе переводил взгляд с возмущенного инженера на Элерса.
– Как же так, господин инженер? Я думал, что Енике заплатит по векселю из своего наследства!..
– Ах, боже мой! Наследство вовсе не так велико, как предполагал тот управляющий, у которого я приобрел эту бумажку. И Енике не может по ней уплатить! – кипятился Петерсен.
Он уселся в кресло и завел разговор о посторонних вещах. Об ужасном векселе он словно совсем забыл. Среди разговора он, словно случайно, припомнил, как Глаусу удалось заработать у него тысячу марок за то, что он всего на десять каких-нибудь минут дал ему возможность взглянуть на планы городского водоснабжения, которые, в сущности, весьма мало его, Петерсена, интересовали.
– Господин инженер, – обратился к нему Глаус. – Вы ведь человек очень богатый, да и я же вас хорошо знаю: ваша вилла в моем участке. За такую пустяковую услугу вы мне тогда целую тысячу марок, можно сказать, подарили, потому что планы вам, действительно, были ни к чему! Нельзя ли и Элерсу как-нибудь помочь?
– Вот я об этом и сам думаю, – словно спохватился инженер. – И кое-что я даже имею в виду. Слушайте, Элерс, внимательно…
Старший сигнальщик весь превратился в слух.
– У меня есть приятель, – начал тот, – он, к сожалению, лишь гражданский инженер. Фамилия его, конечно, вам безразлична. Занят он разработкой плана нового военного судна, который он имеет в виду представить германскому правительству. У приятеля моего две специальности, так сказать, два конька, которые его особенно интересуют. Первый – это система водоснабжения, вопросы гидравлики, а второй – мысль упростить систему судовой сигнализации. Вся беда в том, что он гражданский инженер и осуществление его изысканий и работ может быть лишь по материалам, находящимся в военном флоте. Я сам инженер, мой друг, и твердо убежден, что идеи моего приятеля вполне осуществимы и полезны для правительства. Самое худшее то, что у моего приятеля нет данных для сравнения своего проекта с тем, что уже существует во флоте. Так вот, если бы ему удалось взглянуть на чертеж современного военного корабля, скажем хоть вот вашего крейсера, да на одну из сигнальных книг военного флота, он мог бы судить, имеет ли он в перспективе хоть какую-нибудь надежду на успех своего изобретения.
Сигнальщик похолодел, но Глаусу эта мысль инженера очень понравилась. Петерсен прибавил, что он сейчас же вытребует своего приятеля в Вильгельмсгафен и тот привезет пять тысяч марок. Элерс, наверное, не откажет ему в этой пустяковой услуге.
Припертый обстоятельствами Элерс, конечно, не смог отказать. В тот же день он отправился на корабль и похитил из рубки чертежи крейсера. Спрятав их под китель, он буквально на трясущихся ногах выбрался за территорию порта к тому месту, где его ждал Глаус. Вместе они помчались на виллу инженера на отдаленной тихой улице города.
Инженер взял чертежи и понес своему брату во второй этаж дачи. Минут через десять он возвратил их еле живому от страха Элерсу со словами, что в чертежах брат его не нашел ничего для себя нового. У несчастного матроса свалилась с души страшная тяжесть, когда драгоценные и секретнейшие бумаги снова оказались у него в руках. Затем инженер Петерсен сказал, что уничтожит вексель, если Элерс достанет ему еще и сигнальную книгу. Словно преследуемый фуриями, помчался Элерс на корабль и спрятал чертежи там, откуда их выкрал.