Антология скандинавской фантастики
Шрифт:
Дорога была прямая, удобная, пейзаж по обеим ее сторонам незанимательный. Изредка мелькали отдаленные пригороды и тянулись к небу «районы самосноса». Между линией горизонта и автострадой торчали какие-то сухие и унылые насаждения — то искривленные деревья, то низкий колючий кустарник.
В восемь часов Иенсен свернул к бензоколонке — заправиться. Там же он выпил стакан остывшего чая и позвонил по автомату в два места.
Начальник патруля говорил сиплым, усталым голосом,
— Это случилось девятнадцать лет назад, — доложил он. — Комендант застрял в лифте, и его разрезало пополам.
— По делу велось следствие?
— Нет, только стандартная запись в журнале. Слишком простое дело: его классифицировали как несчастный случай — элементарный обрыв на линии, из-за которого лифт остановился на несколько минут, а потом без постороннего вмешательства пришел в движение. Так что он погиб по собственной халатности.
— А как родственники?
— У него не было семьи. Он жил в гостинице для холостяков.
— Он что-нибудь оставил?
— Да. Довольно крупную сумму.
— Кто ее унаследовал?
— Никто из родственников не объявился в установленные сроки, и деньги отошли государству.
— Еще что?
— Пустяки, не стоящие упоминания. Он жил отшельником в отдельном номере, друзей не имел.
— До свиданья.
Полицейского, который был откомандирован в архив периодических изданий, Иенсен тоже застал дома.
— Говорит Иенсен.
— Слушаю, комиссар.
— Какие результаты?
— Вы не получили мое донесение?
— Нет.
— Я вчера утром завез его.
— Доложите устно.
— Одну минуту, я попытаюсь все восстановить в памяти.
— Жду.
— Все буквы для письма взяты из одной газеты, но за разные дни. Они вырезаны из двух номеров — за пятницу и за субботу прошлой недели. Этот шрифт носит название «бодони».
Иенсен достал блокнот и записал полученные сведения на внутренней стороне обложки.
— Что еще?
Полицейский ответил не сразу:
— Еще вот что: искомое сочетание букв и текста на второй странице встречается не во всех экземплярах газеты, а только в так называемом тираже А.
— Что это за тираж?
— Другими словами, такой подбор букв можно встретить только в тех экземплярах, которые печатаются последними. Для городских киосков и городских подписчиков.
— Можете считать расследование законченным и вернуться к обычной работе. — сказал ему Иенсен. — До свиданья.
Он положил трубку, сел в машину и поехал дальше.
Ровно в десять он миновал по-воскресному безлюдный рабочий район, где тысячи совершенно одинаковых домов правильным четырехугольником
Еще через пятнадцать минут он был у цели.
Итак, время он рассчитал правильно, поскольку лишние пятнадцать минут ушли на заправку и телефонные разговоры.
Перед ним был вполне современный спортивный домик: стены из стекла, крыша из рифленого пластика. Он стоял в трех километрах от автострады и был со всех сторон окружен деревьями. Внизу, под обрывом, плескалось озеро. Вода в нем была мутная, серая, а воздух пропитан дымом фабричных труб.
На бетонированной площадке перед домом стоял полный мужчина в домашней куртке и тапочках. Вид у него был заспанный и вялый, и посетителя он встретил без особого воодушевления. Иенсен показал ему свой значок.
— Я Иенсен, комиссар шестнадцатого участка. Я веду следствие по делу, касающемуся вашей прежней должности и прежнего места работы.
— Что вам угодно?
— Несколько вопросов.
— Тогда войдите.
Всевозможная мебель из стальных трубок, пепельницы и ковры, составлявшие убранство обеих комнат, выглядели так, словно их взяли напрокат в издательстве.
Иенсен достал блокнот и ручку.
— Когда вы ушли оттуда?
Хозяин сделал вид, что подавляет зевок, и повел глазами по сторонам, словно желая от чего-то уклониться.
— Три месяца тому назад, — сказал он под конец.
— Почему вы ушли?
Хозяин перевел взгляд на Иенсена, и в его серых глазах мелькнула искра раздумья. Казалось, он раздумывает: стоит ему отвечать или нет. Наконец он неопределенно развел руками и сказал:
— Если вы хотите посмотреть мой диплом, предупреждаю: здесь у меня его нет,
Иенсен промолчал.
— Диплом остался у… у моей жены, в городе.
— Почему вы ушли?
Хозяин наморщил лоб, словно пытаясь сосредоточиться. И — опять не сразу — ответил:
— Поймите, все, что вы слышали, и все, что вы вбили себе в голову, не соответствует действительности. Больше ничем не могу служить.
— Почему вы ушли?
Молчание продолжалось несколько секунд. Хозяин уныло подергал себя за кончик носа.
— Собственно говоря, я даже и не уходил. Правда, срок контракта уже истек, но я до сих пор связан с концерном.
— Чем вы занимаетесь?
Иенсен обвел глазами холодную комнату. Хозяин следил за направлением его взгляда.
После молчания, еще более длительного, чем предыдущее, хозяин сказал: