Антология советского детектива-11. Компиляция. Книги 1-11

Лазутин Иван Георгиевич

Преснецов налил рюмку, поставил ее на инкрустированный александровского стиля дамский письменный столик, пить не стал, вопросительно поглядел на Киреева:

— Ну?..

— Кто у тебя остался на холодильнике?

— Практически никого.

— А Балакин? Его же не тронули.

— Уполз в область. — Федор тяжело, будто сокрушаясь, вздохнул и опрокинул рюмку, высоко задрав голову.

— В качестве кого? — осведомился Киреев. — Далеко от системы он все равно уйти не мог.

— Главбух в совхозе «Зеленодолье».

— Ну и что у него там есть?

—

А что тебе надо? Как я понимаю, тебе нужны продукты для твоей забегаловки? Так у него найдутся. Мясо, молоко, овощи.

— Карп есть? Рыба?

— Не в курсе. Может быть. Сейчас модно в лужи мальков запускать. Тебя с ним свести, что ли?

— До чего же ты, Федяша, деловой человек... — вздохнул Киреев, поглаживая шелковые подлокотники кресла времен Очакова и покоренья Крыма. — С тобой много и не поговоришь...

— А что время тратить... — Он опять налил себе водки.

— Мне рыба нужна, рыба.

— Понятно... Слушай, а у тебя дочь-то где живет? И мужик у нее вроде моряк.

— Военный моряк, он рыбу не ловит.

— Ха, можно подумать, он на весь Янтарпилс один капитан и ни с кем водки не пьет. Вот сразу видно, Николаевич, что нашего хлеба ты еще не поел. Иначе у тебя машинка, — он постучал себя по лбу, — знаешь, как бы все варианты просчитывала?

— Раз с холодильником туго, выводи на совхоз.

— Сам туда будешь наведываться?

— У меня, во-первых, зам есть, а во-вторых, экспедитор. Виноградов Кирилл, тот самый, старая звезда.

— А... Не боишься, что пропьет твою лавочку?

— Он недавно в общество трезвости вступил.

— Это он у тебя авторитет зарабатывает, — хмыкнул Федор. — Слушай, а Виноградов, и тот, второй, они, надеюсь, понимают, что почем в этом мире? Сообразят, что Балакин не за спасибо и не по номиналу?..

— Главное, это мне понятно.

— Угу, — наклонившись, он вдруг вытащил из ящика стола телефонный аппарат — вполне современный, самый обычный, польский.

— Господи, — изумился Киреев, — зачем ты его прячешь?

— Чтобы ансамбль не нарушать, — снял трубку, но накручивать диск не стал, спросил, прищурившись:

— Слушай, Витек, а что я с этого буду иметь?

— А что ты хочешь? — тем же тоном поинтересовался Киреев. — У тебя все есть. Главное, у тебя есть свобода.

— Ты думаешь, я тебе за нее обязан? — Преснецов медленно покачал головой. — Нет, Витенька, это ты тогда просто только со мной сквитался. Неужели я тебе мало помог в твоей непростой биографии генеральского никчемного сынка с университетским дипломчиком? И опять ты не к кому-то пришел, а ко мне... Что, кормить меня бесплатно в своей закусочной будешь?

— Не знаю, что тебе и предложить, — деланно озаботился Киреев. — Дети у тебя, и те устроены, в медпомощи ты не нуждаешься... Знаешь... — Киреев весело засмеялся. — У них там, у этих капиталистов, традиция такая ресторанная есть... Если в заведение прибывает почетный гость, знаменитость, он обязательно расписывается на стене.

— Значит, звоню за роспись на стене? Не жидко?

— По-моему,

приятно чувствовать себя знаменитостью. Тем более, ты и есть своего рода знаменитость. Редкого везения человек... Сейчас ведь уже забылось, что в тот момент в органах все еще оставались люди, на которых можно было воздействовать по старой памяти. И что ты просил меня об этом. А я тех людей кое-чем повязал в свое время. Это тоже мало кому известно. А вот ты сейчас пытаешься повязать меня... — Виктор Николаевич говорил медленно, как будто вяло. — Но ты знаешь, я молчать умею.

— Только поэтому и звоню Балакину, — примирительно проворчал Федор и начал набирать телефонный номер, начинающийся с пятерки.

В это время хлопнула входная дверь.

— Черт! — рявкнул Преснецов, перебросив трубку собеседнику. — Добирай: семь ноль два... — а сам принялся спешно заталкивать бутылку и рюмку за стеклянную дверцу шкафа, подальше, за книги. — Нинка пришла! Сейчас дерьма не оберешься...

К тому моменту, как жена вступила в кабинет, Преснецов сухо и деловито говорил по телефону — с таким серьезным видом, что Нина только уважительно покосилась на него, широко улыбнувшись Кирееву:

— О, как давно, как рада... Сейчас приготовлю кофе. И не отказывайтесь, Виктор! Гость всегда радость.

Он церемонно поднялся и склонился к руке хозяйки дома.

Преснецов оторвался от телефона и долгим недобрым взглядом посмотрел на согбенную спину своего гостя.

VIII

Ехать в «Зеленодолье» Киреев решил вместе с Виноградовым. На хозяйстве остались Лида, Глеб и Люся — та уже всерьез подумывала бросить к черту свое экономико-статистическое управление и целиком отдаться чистке рыночного картофеля, мойке посуды, замесу теста.

К тому же ручной труд в кафе резко сократился: купили две универсальные кухонные машины «Центр».

— За такие деньги, — сказал Глеб, задумчиво глядя на две ярко-красные с нержавейкой тумбочки, — эти «Центры» могли бы не только провернуть мясо и вымесить фарш, но и поджарить котлеты...

— А может быть, — как-то предложил Кирилл, — я переговорю с моими ребятами, махнем, Виктор Николаевич, выручку на чеки, купим в «Березке» японские посудомойки? Одну хотя бы? — Виноградов по вечерам мыл котлы...

— Никаких незаконных финансовых операций! Запомните раз и навсегда! — отозвался Киреев.

Они выехали за город.

— Виктор Николаевич, — заговорил Кирилл, когда свернули с основной магистрали, — а хорошо бы попросить Харитоныча прирезать нам часть двора. Мы бы вокруг асфальтовой площадки коробку сделали из легких прутьев, на них — тент, а под тентом — столики... Коктейли, мороженое...

— Неплохая мысль, — равнодушно отозвался Киреев, поглощенный собственными думами.

О въезде во владения совхоза «Зеленодолье» проезжего и пешего извещала здоровенная стела. Довольно быстро оказались на территории центральной усадьбы, выехали к площади, где слева — Дом культуры, справа — дирекция.