Антология советского детектива-11. Компиляция. Книги 1-11
Шрифт:
Это «однако» было верхом нашей психологической мысли. Весь наш план состоял в том, что Фатеев должен ознакомиться с этим бессмертным сочинением. Его широкая, как шкаф, спина расплывалась перед моим не ко времени заслезившимся глазом. Вдруг затекла и нестерпимо заныла шея, стало чесаться под лопаткой.
Мне показалось — еще мгновение, и я не выдержу, разогнусь. Но первым не выдержал Фатеев. Он зыркнул через плечо, качнулся вперед и перевернул листок.
28
Если, если, если…
Первым вопросом, первым «если» в нашей диспозиции было: полезет Фатеев смотреть, что в листке, или не полезет. Полез.
Теперь
Мы очень на это надеялись. Хотя бы потому, что больше нам не на что было надеяться.
Но, кроме эмоций, была в наших рассуждениях и логика. Конечно, нельзя было не предусматривать вариант, что Фатеев с перепугу может просто дать драпака куда подальше. Однако маловероятно. Мы исходили из того, что хоть наш бывший служащий мяча и штанги не большой мыслитель, но все-таки должен сообразить: если он сбежит, а Маслакова и Гароева возьмут с поличным, они его прикрывать не станут Даже, скорее всего, наоборот, еще и утопят с головкой, посчитав, что это он их сдал. С другой стороны, коли удастся уничтожить или спрятать ненадежней наркотики, сырье и саму лабораторию, можно попытаться выскочить всем. И еще: подорвать можно ведь и потом, съездив на дачу. Мы с Севериным примеряли на себя и такое рассуждение: получить убедительные «разведданные», добыть верные сведения о том, что знает и чего не знает о тебе противник — и не воспользоваться?! Лично я сразу признался, что удержаться не смог бы. Стас подумал немного и сказал, что он тоже.
Как и положено, от второго вопроса в муках рождался третий: если Фатеев поедет на дачу, удастся ли нам довести его дотуда так, чтобы он ничего не заподозрил, не свернул с полдороги обратно? Другая возможность — что футболист может от нас уйти, а до дачи все-таки добраться — была бы та самая, о которой ни нам, ни скалолазам думать неохота. Просто надо было сделать все, чтобы ее избежать.
— Вы свободны, — кисловато сообщил Северин Фатееву, получив от него неудобоваримое, как в смысле почерка, так и в смысле изложения мыслей, объяснение. — И не забудьте, как договорились: если что-нибудь узнаете о том, когда приезжает Маслаков, немедленно предупредите нас.
Преданно заглядывая нам в глаза, футболист готовно покивал головой.
— Обязательно, — заверил он с воодушевлением, настолько переигрывая, что огорчил бы, наверное, даже массовика-затейника, — обязательно предупре… — Тут он запнулся, столкнувшись с трудной лингвистической проблемой, и наконец разрешил ее: — дю!
После чего, полукивая на прощание, полукланяясь, задом толкнул дверь и вышел вон. Подозреваю, мы расстались с обоюдно невысоким мнением об умственных способностях друг друга.
Из окна нашего кабинета можно было видеть, как высокий, крупный блондин в кремовой спортивного покроя куртке, в голубых джинсах и темно-синих кроссовках выскочил из дверей отделения и быстрым шагом пошел, почти побежал по улице. Дойдя до угла, он свернул было, но вдруг резко выскочил обратно и секунду стоял, внимательно оглядывая улицу.
Северин только присвистнул.
— Не фига себе! Дурачок-то наш… Не дурачок вовсе! Проверяется! Неужто расколол нас?
— Расколол, вряд ли. — Мне тоже стало сильно не по себе. — Скорее, осторожничает. На всякий случай.
— Как бы он нас «на всякий случай» в дураках не оставил, — пессимистически протянул Стас.
Завернув за угол, Фатеев в пять минут добрался до дома Маслакова. Этого мы из своего окошка видеть уже, конечно, не могли. Зато мы про это слышали.
— Пошли и мы. А то он сейчас ка-ак поедет, ка-ак помчится…
Нам не было необходимости самим наблюдать за Фатеевым. Чем-чем, а помощниками нас Комаров сегодня обеспечил в полной мере. Неторопливо дошли мы до нашей машины, укрытой в подворотне напротив отделения, и там, включив большую рацию, узнали, что Фатеев сейчас как раз заводит маслаковскую «шестерку». Документы на нее — техпаспорт и доверенность — у него не отобрали. У нас не было на это ни юридического права, ни желания; такой способ передвижения вполне нас устраивал.
Фатеев тронулся с места. Мы тоже. Пошебуршав задумчиво разрядами, рация сообщила, что кавалькада, ведомая белыми «Жигулями», направляется в сторону Садового кольца.
Выехав на Садовое, футболист вроде бы целеустремленно рванул по направлению от Зубовской к Маяковской. Но вдруг, перестроившись в правый ряд, затормозил у тротуара, вылез из машины и вошел в будку телефона-автомата.
Мы с Севериным тревожно переглянулись. Кому он звонит? Что задумал? Какое отвратительное ощущение неизвестности! И еще хуже — беспомощности.
Фатеев вернулся в машину, но с места не тронулся. Сидел и курил, открыв окно. Северин извелся, извертелся на своем водительском месте, то выключал двигатель, то снова включал. Мне тоже было не легче — я не отрывал глаз от стрелки часов. Ровно через двенадцать минут футболист выехал на дорогу.
Доехали до улицы Горького, свернули направо. Слава Богу, в летний воскресный вечер в городе полным-полно машин — все возвращаются с дач! Это облегчает нашу работу.
На Манежной площади Фатеев снова взял вправо. Проехали мимо университета, альма-матер, на которую мы сейчас, напряженно глядя перед собой, не обратили никакого внимания. Пересекли Большой Каменный мост. Поворот на стрелку — едем по набережной канала мимо Третьяковки. Едем не торопясь, километров сорок в час: узкая дорога с плохим, давно не ремонтированным покрытием. И поэтому не очень даже тревожимся, когда узнаем: Фатеев остановился.
Что случилось? Может, колесо спустило? Движение здесь одностороннее, не развернешься. Один переулок проехали, до другого не доехали. В домах по-над речкой в основном какие-то учреждения, сейчас закрытые… Северин повернул ко мне нахмуренное, недоумевающее лицо, и тут рация заговорила.
Все произошло мгновенно и совершенно неожиданно. Фатеев вылез из «шестерки» на проезжую часть, закрыл машину и бегом бросился по узенькому горбатому пешеходному мостику на тот берег канала у схода с моста, его ждала запыленная зеленая «восьмерка» с молодой женщиной за рулем. Увидев бегущего Фатеева, женщина проворно пересела с водительского кресла на пассажирское. Футболист прыгнул за руль, «восьмерка», скрипнув на пыльном асфальте, рванула в противоположную от нас сторону: До ближайшего разворота — минимум минута, да столько же обратно. Стас с размаху хряснул кулаком по баранке.
Это что же получается, обалдело думал я, слушая, как взахлеб оправдывается рация, — они даже номер «восьмерки» не сумели разглядеть, его закрывал парапет. Не мы — а нас оставили в дураках? Футболист оказался умнее или, во всяком случае, хитрее, предусмотрительнее, чем о нем думали. Ну что ж, как говорится, за что боролись… Мы действовали, руководствуясь принципом — промедление смерти подобно. Извиняет ли нас то, что в нашей ситуации это даже никакая не аллегория? Не предстоит ли нам с горечью узнать, чему бывает подобна спешка? В эфире раздался спокойный, размеренный голос Комарова: