Антология советского детектива-36. Компиляция. Книги 1-15
Шрифт:
После спешившей в кино соседки Лазареву уже никто не видел живой. Кроме Стулова, конечно. А в одиннадцать часов вечера все видели ее труп…
Значит, Лазарева погибла между восемью и одиннадцатью часами. Когда она пришла домой, в комнате был только Стулов. Затем он ушел, замкнув комнату на ключ. От комнаты имелось лишь два ключа: второй был найден в сумочке Лазаревой, лежавшей на письменном столе. Значит, никто посторонний в комнату не входил. Значит, или Лазарева действительно повесилась, или ее убил Стулов. Стулов — и никто другой.
Итак,
Кажется, можно кончать следствие. Пора вызвать Стулова, предъявить ему обвинение, арестовать и предать суду. Чего, собственно, ждать? Разве собрано мало доказательств?
Мало. Еще не все версии проверены, не все возможные возражения отметены. Значит, надо искать, искать и искать!
Ищут.
Устанавливают, что в день гибели Лазаревой в Доме культуры, действительно, должен был идти фильм «Нахлебник», о чем было загодя повешено объявление. Однако фильм не показывали, так как зал срочно потребовался для собрания комсомольского актива.
Получают заключение биологической экспертизы, подтверждающей, что бурые пятна на пальто — это пятна крови и что кровь эта относится ко второй группе.
Разыскивают в архиве поликлиники давнишнюю историю болезни Лазаревой и узнают, что кровь Лазаревой тоже принадлежит ко второй группе.
Находят еще одного важного свидетеля — мальчика из соседнего дома, который всегда смотрел у Лазаревой телевизионные передачи. Этот мальчик получил разрешение прийти в тот вечер «на телевизор» при условии, если утром он успешно сдаст свой первый экзамен. Отлично ответив на экзамене, мальчик весь вечер безуспешно звонил тете Марусе по телефону, но на его звонки никто не отвечал. Между тем, соседи, живущие за стеной и безотлучно находившиеся в тот вечер дома, никаких телефонных звонков не слышали.
Вызывают жильцов, занимающих теперь комнату Лазаревой. Они хорошо помнят, что в день своего переезда обратили внимание на оборванный шнур телефонного аппарата. Вызывают монтера телефонного узла, который этот факт подтверждает. Вызывают сотрудников отдела обслуживания телефонного узла, которые сообщают, что им дважды звонил какой-то мужчина, упорно отказывавшийся назваться, и, сообщая о смерти Лазаревой, просил снять аппарат в ее комнате.
Рассуждения следователя точны и логичны. Соседи знали, что Лазарева возвратилась домой. Услышав телефонные звонки, на которые никто не отвечает, они могли бы слишком рано заподозрить неладное. Поэтому Стулов решил оборвать шнур. Впоследствии он, естественно, хотел уничтожить эту косвенную улику, но не сумел: телефонный аппарат снят не был.
Наступил
Стулова вызывают в Москву. Самодовольный, уверенный в себе человек усаживается в кресло напротив следователя. Он совершенно спокоен: в распоряжении следствия нет и не может быть прямых улик, главные косвенные улики он уничтожил, на его стороне время. Он внимательно слушает и неохотно отвечает. Недаром Лазарева называла его немногословным. И сейчас он остается верным себе. «Не люблю я говорить», — признается он следователю.
«Не хочу», — так было бы точнее.
«Боюсь проговориться», — точнее всего…
Стулова заключают под стражу. Отлично расследованное дело можно передавать в суд. Друзья и товарищи поздравляют молодого юриста с заслуженной победой.
Но победитель еще не считает себя победителем. При всем обилии серьезнейших улик ему кажется, что их недостаточно.
Конечно, бой с опасным преступником он выиграл. Но он выиграл его по очкам. А ему хочется нокаута. Ему хочется «чистой» победы. Ему хочется не оставить защите ни одной щелочки, ни одной лазейки. Ему хочется найти такую улику, которая одна стоила бы всех остальных.
И он находит ее. Он наносит последний удар, венчающий успех. Пройдет немного времени, и о нем будут рассказывать на лекциях будущим юристам, писать в методических пособиях, передавать из уст в уста.
Давно замечено, что у моряков, пожарных, ткачей, рыбаков есть свои особые способы вязания узлов и петель. Даже связывая порвавшийся шнурок на ботинке или упаковывая сверток, моряк, пожарный или ткач сделают это каждый по-своему: независимо от их воли, узел будет всегда «профессиональным».
Из биографии Стулова было известно, что в молодости он долгое время служил матросом, плавал на торговых судах, работал в порту такелажником.
А в прокуратуре, в кабинете следователя Маевского, в большом бумажном пакете, запечатанном пятью сургучными печатями, ждет своего часа петля из электрического шнура, та самая петля, которую сняли с шеи Лазаревой. Это единственное вещественное доказательство, которое пока еще не пущено в работу. Не пора ли?
Следователь уже давно убежден, что Стулов — убийца. Если окажется, что узел на петле из электрического шнура является профессиональным, матросским, — нужно ли доказательство вернее?
А если нет? Если выяснится, что это обычный узел, без сложностей и украшений, узел, похожий на миллионы других, никак не выражающий самобытность автора? Что тогда? Ведь это не только лишит обвинение еще одной улики, а серьезно подорвет ценность всех остальных. И это не только не укрепит избранную следователем версию, а породит новые сомнения. Может, лучше не рисковать?..
Вздор! Нужна истина, истина и еще раз истина. Только истина, и ничего больше. Все, что можно, должно быть проверено. Проверяют.