Антология советского детектива-38. Компиляция. Книги 1-20
Шрифт:
29 августа 1949 года была взорвана первая советская атомная бомба. Неожиданно быстрое ее появление вызвало в правительственных кругах США и Англии переполох: русские агенты выкрали у них ядерные секреты. ФБР проанализировало все материалы на Клауса Фукса и заподозрило его в этом. Но поскольку никаких доказательств у американской контрразведки не было, она вышла на его связника Раймонда (Гарри Голда). Тот двумя годами раньше в связи с предательством работавшей на советскую разведку Елизаветы Бентли уже привлекался к суду по обвинению в шпионаже, но ввиду отсутствия достаточных улик был тогда освобожден. На сей раз он после нескольких хитроумных допросов и усиления нажима растерялся и, вообразив, что ФБР уже все известно, дал полные показания о своих встречах с Клаусом Фуксом в Нью-Йорке и Санта-Фе (недалеко от Лос-Аламоса).
Центр
Но для окончательного решения этого вопроса Центр запросил мнение лондонского резидента. Многоопытный Б. Н. Родин дал Москве мудрый совет:
…Нужно исходить из того, что МИ-5 ведет усиленное наблюдение за советскими сотрудниками и наверняка ожидает: разведчик, работавший с Фуксом, поспешит убраться из Англии. Таким образом, отъезд Фомина означал бы, что именно он был связан с Фуксом, и его, возможно, задержат, когда он сядет в самолет, на теплоход или в поезд. Поэтому я предлагаю — не торопиться с принятием решения о срочном отзыве Фомина…
461
После пристального наблюдения за ученым и нескольких его допросов Фукс посчитал, что Раймонд его выдал, и в конце концов решил признаться. 1 марта 1950 года он был осужден на 14-летний срок заключения в английской тюрьме. За примерное поведение был освобожден в июне 1959 года. Переселиться в СССР не пожелал, уехал в ГДР, где работал заместителем директора Института ядерной физики. Умер в 1988 году. К сожалению, представителя страны, для которой он сделал неимоверно много, на похоронах не было.
Взвесив все доводы «за» и «против», в Центре решили повременить с отъездом Феклисова, пока не будут получены подробные сведения о причинах провала Клауса Фукса и о том, что он рассказал о своих встречах с советской разведкой.
После суда над агентом данных о провале Фомина резидентура не получила. Спустя два месяца, когда шпионские страсти в Лондоне вокруг дела Клауса Фукса улеглись, Центр дал команду резиденту, чтобы Феклисов возвращался в Москву.
В начале апреля 1950 года Феклисов вернулся со своей семьей домой, получил повышение по службе — стал заместителем начальника английского отдела, а после смерти И. Сталина его назначили заместителем главного советника МГБ при чехословацких органах госбезопасности. В течение двух с половиной лет он оказывал им помощь в создании собственной разведывательной службы, потом вернулся в Москву, где вскоре возглавил самый престижный в разведке американский отдел. Это подразделение Первого Главного Управления КГБ при СМ СССР (ПГУ) вело работу с легальных позиций во всех странах Западного полушария.
В 1959 году полковник Феклисов участвовал в обеспечении безопасности первого за всю историю советской власти официального визита главы государства Н. С. Хрущева в Америку.
После этого ничего не изменившего во взаимоотношениях двух стран визита Феклисова вызвал начальник ПГУ А. М. Сахаровский и сообщил:
— Мы хотим вас направить резидентом в США. Как начальник первого отдела, вы хорошо знаете Соединенные Штаты и все наши разведывательные проблемы там. Надеюсь, с вашей стороны возражений не будет?
Феклисов заколебался:
— Не будет, но я бы не хотел снова ехать в США.
Сахаровский улыбнулся, покачал головой, потом сказал:
— Мне понятно ваше нежелание ехать в США. Там, конечно, очень сложная обстановка и поэтому трудно работать. Но у нас нет сейчас другого опытного работника, которого мы могли бы направить резидентом в такую важную точку, как Вашингтон.
— Хорошо, я согласен.
В Вашингтон он поехал на должность советника посольства СССР в США. Там в это время в самом разгаре была борьба за пост президента. Победу одержал 43-летний Джон Кеннеди. В связи с его приходом к власти А. А. Громыко заменил своего почти шестидесятилетнего посла М. А. Меньшикова на более молодого, но достаточно опытного дипломата-американиста А. Ф. Добрынина. Этим и другими политическими шагами окружение Н. С. Хрущева стремилось установить
Весной 1961 года США предприняли попытку свергнуть режим Фиделя Кастро на Кубе с помощью армии наемников, подготовленной ЦРУ. Возрастала также напряженность между США и СССР из-за Западного Берлина, когда ГДР возвела стену, разделившую бывшую столицу Германии на две части. Потом внезапно разразился карибский кризис, поставивший мир у края пропасти — на грань ядерного столкновения. Это была самая острая конфронтация между СССР и США за всю историю отношений между этими странами, когда война могла начаться в любую минуту.
А начиналось все так: после того как план вторжения американских наемников на Кубу завершился 19 апреля 1961 года полной катастрофой — все интервенты попали в плен или погибли, ЦРУ и Пентагон по указанию президента Кеннеди, жаждавшего реванша, начали готовить новый план вторжения на Кубу, чтобы свергнуть режим Ф. Кастро. Получив эти сведения, Хрущев решил разместить на Кубе ракеты, чтобы предотвратить нападение на остров.
В середине октября 1962 года американские разведывательные самолеты У-2 засекли на кубинском острове строящиеся стартовые площадки для ракет средней дальности. Реакция Белого дома была мгновенной: на заседаниях сформированной при президенте «кризисной группы» генералитет Пентагона при поддержке бывшего госсекретаря Д. Ачесона, директора ЦРУ Д. Маккоуна и отчасти помощника президента по национальной безопасности М. Банди выступили за немедленную бомбардировку советских ракетных установок. Еще решительнее были настроены «ястребы» войны: некоторые из генералов предлагали даже возможность использования атомной бомбы.
Но Кеннеди после некоторых колебаний отверг все это и заявил о том, что предпочтение должно быть отдано переговорам и компромиссам, не забывая при этом и о силовом нажиме. В конце концов было принято предложение о введении морской блокады Кубы: на близлежащие к ней базы было стянуто в течение суток большое количество американских войск. В боевую готовность были приведены 82-я и 101-я воздушно-десантные дивизии, 18-й парашютный корпус, вокруг острова было сосредоточено свыше 180 военных кораблей. Половина стратегической авиации находилась в состоянии готовности № 1. С грузом атомных бомб на борту круглые сутки висели в воздухе бомбардировщики Б-52. Если самолет садился для дозаправки топливом или смены экипажа, то другой тут же взлетал и занимал его позицию.
Война была настолько близка, что Белый дом, Пентагон и ЦРУ обсуждали уже список лиц, которых следовало допустить в правительственное бомбоубежище, а также какого уровня руководителей оповещать об эвакуации из Вашингтона в отдаленные районы США.
21 октября Фомин (Феклисов) направил в Центр телеграмму о чрезвычайном заседании под председательством Кеннеди кабинета вместе с руководством Пентагона. На другой день в своем обращении к народу Кеннеди объявил об угрозе безопасности США, сложившейся в результате поставок советских ракет на Кубу. В тот же день Хрущев направил американскому президенту послание, в котором морская блокада Кубы расценивалась как «беспрецедентные агрессивные действия», отвергалось и право США устанавливать контроль над советским судоходством в международных водах. Во избежание «катастрофических последствий для мира во всем мире» предлагалось отменить меры, объявленные Кеннеди.
Очевидно, после ознакомления с этим посланием Фомина неожиданно пригласил на завтрак внешнеполитический обозреватель телекомпании Эй-би-си Джон Скали. Он был вхож в семейство Кеннеди, хорошие отношения у него сложились и с госсекретарем США Дином Раском, которого он часто сопровождал в поездках.
Встретились они в расположенном в центре Вашингтона ресторане «Оксидентал». Будучи давно уже знакомым с советником посольства СССР Фоминым, Скали сразу начал обвинять Хрущева в агрессивной политике и авантюризме, вспомнил встречи в Вене, где советский лидер вместо переговоров пытался навязать Кеннеди свою позицию по Западному Берлину, а теперь, мол, грозит Америке ракетным ударом с Кубы.