Антология советского детектива-39. Компиляция. Книги 1-11
Шрифт:
— Вон тот…
Машина, надсадно ревя и поминутно ныряя в глубокие выбоины, тяжело подползла к дому.
Сергей, Лобанов, Жаткин и Урманский, проваливаясь чуть не по колено в глубокий снег, пробрались к узкой тропинке у забора.
Опередив всех, Жаткин толкнул незапертую калитку, и все четверо быстро направились к домику, стоявшему в глубине двора.
— Володя, обойдите кругом, — распорядился Сергей. — Там ведь еще один выход.
Жаткин, скользя, побежал вперед и скрылся за углом дома. Остальные поднялись на крыльцо, и Сергей нажал белую пуговку звонка в
В доме словно все вымерло. Сергей позвонил еще раз, потом с силой постучал.
Наконец за дверью послышались легкие шаги и испуганный женский голос спросил:
— Кто там?..
— Откройте, Нина, — громко сказал Сергей. — Это мы.
— Ой!.. Но… но у меня нет ключа…
Урманский ошеломленно прошептал:
— Какая Нина?
— Молчите, — строго оборвал его стоявший сзади Лобанов.
— Нет ключа? — переспросил Сергей. — А от задней двери, на кухне?
— Ах да!.. Там, кажется, есть…
За дверью послышались удаляющиеся шаги.
— Пошли к той двери, — скомандовал Сергей. — А ты, — он посмотрел на Лобанова, — ты бы остался пока. Я сейчас Володю пришлю.
Лобанов молча кивнул в ответ.
Сергей и Урманский, соскочив с крыльца, чуть не бегом обогнули дом. Там они увидели Жаткина, который настороженно прислушивался к чему-то, сунув правую руку в карман пальто. Увидев Сергея, он предостерегающе махнул ему и указал на дверь. В этот момент она медленно приоткрылась, и Жаткин, отпрянув в сторону, выхватил из кармана пистолет.
На пороге появилась худенькая девичья фигурка, закутанная в широкий темный платок.
Урманский рванулся вперед, но Сергей остановил его за рукав и строго, не терпящим возражений тоном, сказал:
— Вы останетесь здесь. Зайду я один.
В большой запущенной комнате окна были плотно завешены. Неярко горела лампа под широким матерчатым абажуром, свешивавшимся с потолка на длинном шнуре. По углам темнота сгущалась. На пустом, без скатерти, столе, в бледно-желтом круге света, лежала раскрытая книга.
Нина, зябко кутаясь в платок, приблизилась к столу и с испугом посмотрела на Сергея. Тот подчеркнуто деловито сказал:
— Садитесь, Нина. Я вам должен кое-что сказать.
Она безмолвно опустилась на краешек стула. Тут только Сергей заметил, как осунулось ее лицо и темные круги легли под глазами.
— Так вот, — продолжал Сергей, тоже подсаживаясь к столу и машинально закуривая. — У вас на работе из кассы пропало одиннадцать тысяч двести рублей…
Нина, вскрикнув, прижала руку ко рту.
— Да, да, я знаю, — кивнул Сергей, изо всех сил стараясь говорить спокойно. — Вы их не брали. Но сколько вы взяли? И зачем?
Девушка не отвечала. Оцепенев, она с ужасом смотрела на Сергея, прижимая ладонь ко рту, словно не давая вырваться душившему ее крику.
— Зачем, Нина? — повторил Сергей. — Зачем они вам понадобились?
— Одиннадцать тысяч…: — со стоном произнесла наконец девушка. — Значит… Но я…
— Сколько? — быстро спросил Сергей.
— Двести сорок… я вам все расскажу… — лихорадочно произнесла она. — Я все расскажу… Сначала он взял сто… И велел мне положить расписку… Обещал вернуть через два дня. Сказал, что надо послать дочке, что она заболела… И плакал… А потом взял еще сто… А мне велел взять сорок, чтобы я купила пальто… потому что стало очень холодно… И сказал, что я верну из получки… И… и я взяла… и опять положила расписку… на сто сорок… а потом… сказал, что завтра ревизия… и что не может вернуть… а я… мне за это тюрьма… и что надо скрыться… что он мне поможет… и дал чужой паспорт…
— А когда вы скрылись, — закончил Сергей, — он украл из кассы все деньги. И конечно; подозрение пало на вас. Как он и рассчитывал. И между прочим, не было никакой ревизии.
Его переполняла лютая и бессильная ненависть к человеку, который все это сделал, именно бессильная, потому что он не мог уже защитить эту девушку от всех страданий, которые тот ей причинил, от всего того ужаса и тех мук, которые она перенесла за эти длинные, бесконечные дни и ночи после бегства из Москвы. Эта кипевшая в нем ненависть мешала говорить, думать, мешала дышать. Он не помнил, когда еще ощущал что-либо подобное.
— Как вы могли ему поверить?.. Вас там столько людей любит, Нина. Я же знаю… — И, сделав над собой усилие, проговорил уже твердо, с угрозой: — Он ответит за это. Кто он такой?
— Он… он мой начальник.
— Я понимаю. Как его зовут? — торопливо перебил ее Сергей.
«Прохоров, Прохоров…» — стучало у него в висках. Да, сейчас Нина должна была назвать эту фамилию. Ведь Прохоров бухгалтер. Странно только, почему ребята из МУРа не натолкнулись на него…
Но Нина назвала совсем другую фамилию.
В первый момент Сергей от изумления чуть не вскрикнул. Он еле успел взять себя в руки. И в ту же минуту он все понял. И снова изумился коварной хитрости этого человека. Но теперь изумление уже не помешало ему. Сергей быстро и напористо спросил:
— Где он сейчас?
— Я не знаю… Он велел мне ждать… Он обещал прийти за мной… — еле шевеля пересохшими губами, прошептала Нина.
— А где этот… Звонков?
— Он на работе.
— Его там нет… Они сбежали. Они бросили, вас и сбежали. Что-то их, видимо, спугнуло… А впрочем… Нет, тут другое…
Сергей задумался, потом провел рукой по лбу, словно прогоняя что-то мешавшее ему, и наконец сказал:
— Вот что. Вам тут оставаться не нужно. — И, заметив мелькнувший в ее глазах испуг, поспешно добавил. — Никто вас не собирается арестовывать и сажать в тюрьму. Никто. Ну что вы, в самом деле! — он даже заставил себя улыбнуться. — Если хотите, вернитесь к Федоровым. Хотите, возвращайтесь в Москву.
— Нет!..
— Ну и отлично. Вернитесь к Степану Григорьевичу и Галине Захаровне. Они вас очень любят. И не надо им ничего говорить. Хотели уехать, а теперь раздумали. Вот и все. И они ни о чем вас не будут спрашивать. Я им так посоветую. А потом, когда все кончится, вы им сами расскажете…