Антология советского детектива-44. Компиляция. Книги 1-20

Михеев Михаил Петрович

Но он — тот самый человек, с которым я встретилась возле дверей Вали Бессоновой, и, возможно, он виновен в еще более тяжком преступлении.

Вот только доказательств у меня нет.

Я обязана, я должна отыскать эти доказательства. Если они есть. А если они есть, то найти их можно только в непосредственной близости от Г. Башкова…

На складе меня уже поджидала Рита Петровна с целым ворохом накладных. Во дворе стояла машина. Маша ворочала фанерные ящики.

6

К

Аллаховой я поехала сразу после работы.

Заранее зная, что там придется пить, я наведалась в «свое» кафе. Оно оказалось закрытым. Никаких объяснений на дверях не было. А есть мне хотелось. Я спустилась с крыльца, решив подкрепиться в бутербродной ближнего гастронома.

В это время двери Главного склада открылись и в просвете пронзительно заголубел знакомый джемпер продавщицы.

Она была не одна. Ее провожала Аллахова.

«Вот оно как!» — запоздало сообразила я.

Мне очень хотелось послушать, о чем они говорят, но я побоялась, что меня заметят, и быстро отступила за угол. Там и стояла, пока по крыльцу не простучали каблучки и на дверях не звякнул отпираемый замок.

Как же я не подумала об этом раньше? Теперь поздно было сокрушаться. Буфетчица кафе, из окон которого я так внимательно наблюдала за дверями Главного склада, оказалась знакомой Аллаховой. Хорошей знакомой — случайных знакомых не провожают до дверей.

Мне оставалось только проверить свои подозрения.

Я вошла в кафе, неторопливо просмотрела меню.

Кроме меня и буфетчицы, не было никого. Я взяла беляши и стакан кофе и пошла на свое место, возле окна. На этот раз я уже не смотрела на двери склада. Усердно жевала беляши и рассеянно поглядывала по сторонам, не выпуская из виду прилавок и буфетчицу. Буфетчица тайком наблюдала за мною, хотя это у нее получалось неважно — слишком заметно.

Как давно она начала следить за мной?

Вывод напрашивался один. Я сама была столь неосторожна, что в конце концов привлекла внимание буфетчицы. Она заподозрила что-то неладное и, вероятно, уже сообщила об этом Аллаховой.

Плохо ты работаешь, товарищ инспектор ОБХСС!

Отступать было некуда. Да и незачем. Конечно, теперь они могут насторожиться. Но фальшивая фактура уже лежит в сейфе полковника Приходько. А мне нужно идти на сближение с противником. Ничего нового они обо мне не узнают, а у меня остается еще много нерешенных вопросов. Хотя бы о связи Аллаховой и Г. Башкова.

Я направилась к складу.

Чтобы увидеть, куда я пошла, буфетчице нужно было выйти из-за прилавка. Возле дверей склада я быстро обернулась и заметила за окном, возле которого только что стояла, ее лицо.

Аллахова встретила меня приветливо, как всегда, без тени сомнения или подозрительности.

Я

извинилась за опоздание и сказала, что мне нужно позвонить домой. Аллахова пододвинула телефон. Я набрала номер, зная, что мне никто не ответит, потом опустила трубку на рычаг, не выпуская ее из руки. Тут телефон зазвонил, я как бы машинально поднесла трубку к уху и услыхала голос буфетчицы. Я сразу узнала ее, как только она произнесла: «Светлана Павловна?» Мне так хотелось ответить: «Да!» — и послушать ее сообщение, но Аллахова уже протянула руку к трубке.

— Позвоните мне потом! — она положила трубку. — Я думала, опять Олег Владимирович. Он уже звонил, что не придет. Неприятности у него,

— Надеюсь, ничего серьезного?

— Я тоже надеюсь.

Тут появилась Тиунова, а вместе с ней неизвестная мне женщина неопределенного возраста.

Оказалось — новая кладовщица вместо Бессоновой.

— А вот наша Лиза-Лизавета! — представила ее Аллахова.

Глазки у Лизаветы были юркие, мышиные. Одета она была в бумажный свитер, мятую юбку и старые сапоги. Но курила сигареты «Советский Союз», а в ушах носила серьги, похоже, с настоящими бриллиантами.

Стакан с коньяком Лизавета — мне все время ее хотелось называть Лисаветой — держала двумя пальчиками…

Опять мне пришлось пить. Поминать Валю Бессонову с виновниками ее гибели.

Но под действием коньяка все разговорились, а у Лизаветы язык был подвешен хорошо, и быть в центре внимания она хотела.

Аллахова слушала со снисходительной внимательностью.

Я приглядывалась к ней, но если она в чем-то и подозревала меня, то это решительно никак не проявлялось. Она даже меньше обращала на меня внимания, нежели прежде.

Как могло получиться, думала я про Аллахову, что эта неглупая, сильная женщина выбрала в жизни такой скользкий и рискованный путь. Так же, как и мы, она училась в советской школе. Наверное, была пионеркой, комсомолкой, писала сочинения о любви, о дружбе, о честности. И вот, окончив школу, молодая девушка попала в торговую сеть. Запаса школьных убеждений не хватило, чтобы противостоять появившимся соблазнам. Дорогие вещи, «легкая жизнь», ощущение своей власти и значительности… а все остальное показалось ненужным и наивным, как первая девчоночья любовь.

Лизавета, прихлебывая из стакана коньяк, рассказывала, что случилось с ее приятельницей. История выглядела такой непотребной и грязной, что у меня возникло мерзкое ощущение, будто меня окунули в помои.

— Так я же знаю эту Фролову. Замужем она сейчас. Когда такое с ней могло случиться? — удивилась Аллахова.

— Это еще при дяде Гоше, — пояснила Тиунова.

Вот только здесь Аллахова бросила на меня быстрый вопросительный взгляд — слышала ли я? Но я удачно занялась своей рюмкой.