Антология советского детектива-44. Компиляция. Книги 1-20

Михеев Михаил Петрович

А что сделала я?

Человек, с которым я столкнулась на лестнице, конечно, поднимался наверх, к квартире, где спала беззащитная Валя Бессонова. Я столкнулась с ним нос к носу и позволила пройти. Конечно, трудно было все предвидеть, все предугадать, но я считала, что обязана была это сделать.

И вот Валя Бессонова мертва. Возможно — убита…

Ощущение вины заставляло меня много раз возвращаться в мыслях к прошедшей ночи, и я попыталась представить себе, как все могло произойти.

Если человек на лестнице был участником шайки

Аллаховой, то он мог иметь ключ от дверей Бессоновой, — подделать его или выкрасть не составляло труда. Возможно, Аллахова позвонила ему после вечеринки, он знал, что Бессонова, мертвецки пьяная, спит в своей постели и ничем не может ни защитить себя, ни помешать открыть газовый кран…

Я высказала все свои соображения полковнику на следующий же день.

Как всегда, Борис Борисович принес нам чаю, а сам сидел на диванчике тихий и незаметный. Никогда не встречала человека, который мог что-то делать и вести себя так тихо и незаметно, как Борис Борисович.

Мне было не до чая, но полковник Приходько выпил стакан, пока я вела свой детективный монолог. Потом достал сигарету, размял ее в пальцах. Борис Борисович зажег спичку.

— Ну, как? — спросил его полковник.

— Хорошо рассказала.

— Очень увлекательно. И складно, прямо как Жорж Сименон.

Тут я спохватилась, что речь моя, вероятно, была излишне эмоциональна, что я веду себя не как оперативник — работник милиции, а как девочка-школьница.

Кажется, я покраснела даже.

Полковник Приходько встал, жестом показал, чтобы я сидела, а сам прошелся по комнате, поглядел на меня сбоку.

— Вы за Сименона на меня не обижайтесь, Евгения Сергеевна. Сказал это совсем не в насмешку. Свои соображения вы изложили весьма связно и последовательно. И взволнованности вашей нечего вам стесняться. Она идет от увлеченности делом, а без этого у нас работать тоже нельзя. Вот только сокрушаться, что вы всего не предусмотрели, не нужно. Вы можете потерять уверенность, станете всего бояться, везде оглядываться, пребывать во всяческих сомнениях, будете топтаться на месте, вместо того чтобы идти вперед. Если говорить правду, то подобного резкого хода я от наших подопечных тоже не ожидал. Можно заключить, что этот ваш незнакомец, который прячется за спиной Аллаховой, играет ведущую роль в ее ансамбле, и грехов за ним поднакопилось порядочно, коли он пошел на такое… Да и вся группа Аллаховой предстает в новом свете.

Полковник Приходько опять сел за стол, помолчал и добавил:

— Если, конечно, принять за факт, что это — убийство.

— Вы все еще сомневаетесь?

— А вы так уж абсолютно в этом уверены? Ваш человек на лестнице может оказаться совершенно непричастным к тому, в чем мы его подозреваем.

— Чего тогда ему нужно было в подъезде?

— Мало ли чего, мы же не знаем. Случайный человек, пришел — ушел. Чтобы следователь мог занести наши подозрения в протокол, нужно доказать, что наш незнакомец побывал на квартире Бессоновой.

— А звук

закрывшегося замка?

— То-то и оно, что это — единственное показание свидетельницы, которая могла и присочинить.

— Зачем?

— Хотя бы для занимательности. Разве вам не приходилось слышать, какие истории зачастую придумывают так называемые очевидцы, только что предупрежденные об ответственности за ложные показания? Человеку хочется сообщить что-то интересное, поэтому он и пускается на всяческие выдумки. Делать это любят не только рыбаки и охотники.

О таких случаях я, конечно, знала, только сейчас не хотелось о них думать. Но и возразить мне тоже было нечего.

Полковник Приходько сунул сигарету в пепельницу.

— Следователю Заплатовой я о наших подозрениях все же намекнул, — продолжал полковник. — Вчера она вместе с экспертом вторично побывала на квартире Бессоновой. Специально ради этого. Отпечатки пальцев они уже не искали: если ваш мужчина там побывал, то, конечно, постарался их не оставлять. Но по воздуху ходить он, разумеется, не мог. Следов там нашлось достаточно, и техники, и слесари потоптались порядочно. Словом, сейчас там уголовный розыск разбирается, что и к чему.

— Трудное дело.

— Куда труднее. Даже если мы найдем доказательства, что ваш незнакомец заходил в квартиру Бессоновой. Подозрений против него, конечно, прибавится, но он может заявить, что кран не открывал.

— Зачем тогда приходил?

Полковник только взглянул на меня молча, и я поняла, что задала такой вопрос сгоряча, не подумав.

— Дело усложняется тем, что сама-то Бессонова была в таком состоянии, что могла совершить любой неосознанный поступок. В том числе и кран открыть, и газ не зажечь. Словом, пока Уголовный розыск проверяет там следы, мы — ОБХСС — будем отыскивать свой след. Денежный.

— Фактуру?

— Да, фактуру № 895. Может быть, она нас к чему-то существенному и приведет. Тоже нелегкое дело. Очень много торговых и прочих точек снабжает Главный склад Торга. Где может объявиться эта фактура — один бог ведает.

Тут я вспомнила про Саввушкина.

Прошедшие события на время вытеснили у меня из памяти встречу с ним у Аллаховой, слова полковника напомнили о нем.

— Ателье Горшвейпрома, говорите, — переспросил полковник. — Очень интересно. Хотя бы тем, что мы про Саввушкина пока еще не слыхали ничего…

ЛИЧНЫЙ РОЗЫСК

1

Валю Бессонову похоронили.

Самый большой и самый красивый венок на могилу положила Аллахова. Я приглядывалась к ней украдкой и думала, что скорее всего именно она позвонила кому-то в тот вечер, сообщила о пьяной Вале… Но сейчас, применительно к обстоятельствам, лицо ее выражало скорбь, и больше ничего на нем прочесть я не могла.