Антология советского детектива-44. Компиляция. Книги 1-20
Шрифт:
— Рада вас видеть.
— Так уж и рады?— усмехнулся Башков.
— Конечно, рада, что не приходится вас долго разыскивать и вы сами появляетесь, когда нужны.
Он поставил к столу еще один стул. Сел против меня.
— Опять я вам нужен… Вы мой злой дух, Евгения Сергеевна.
— А может быть, не злой?
— Ладно, не будем играть словами. Мария Семеновна, да не пугайся ты, ничего страшного не случилось. Просто ты знала нашу гостью только как соседку Петра Иваныча, как работника новосибирского Торга, и, конечно, не догадывалась, что она еще и офицер милиции. Ты удивлена? Я в свое время, догадавшись
— Почему иначе?— спросила я.— Вместо меня здесь сидел бы другой инспектор.
— Может быть,— кивнул он.— Так уж пусть лучше вы… Мария Семеновна, угощай нас чаем. Евгении Сергеевне теперь нет причин отказываться, все уже сказано, все стало на свои места…
Мария Семеновна вскочила, засуетилась, словно обрадовавшись возможности перевести разговор на менее острую тему. Принесла большой термос, чайник. Поставила вазочки с вареньем.
Башков налил мне чаю.
— Свежий, только что заварил. Собирались за стол садиться — вижу в окно: вы идете. Мария Семеновна перепугалась отчаянно. Если бы не она — я и прятаться бы не стал, ей-богу. Просто решил дать ей время успокоиться. Ведь скрываться мне незачем, да и некуда. Даже догадываюсь, что вы мне сейчас скажете. Что напрасно сижу и чего-то жду. Значит, ничего не вышло у Владислава Витальевича?
— Не вышло.
— Я так и подумал.
— И вообще, зря вы ждали Щуркина. Он уже в Москве.
Башков быстро взглянул на меня, хотел что-то спросить или сказать, но промолчал.
Я отодвинула стакан с чаем.
— Что же вы не расскажете, как собирались с Щуркиным сбежать в Болгарию?
— Значит, его все-таки допрашивали?
— Нет. Еще не допрашивали. Это сообщила его дочь. А он еще ничего не знает. Даже не догадывается, что незачем ему ехать в Болгарию. А тем более — в Турцию. У него нет денег.
— Как нет?
— Сколько вы ему здесь дали?
— Двадцать тысяч. Все, что у меня было.
— Не много ли за подложные документы?
— Обещал половину вернуть… Там, за границей. Валютой.
— Щуркин не собирался что-нибудь вам возвращать. Он просто решил присвоить ваши деньги, как присвоил деньги Аллаховой. Хотя и эти деньги не ее, как ваши — не ваши, но не будем уточнять. И ваш Владислав Витальевич не просто вор, он еще очень осторожный вор. Опасаясь, что его накроют на границе с деньгами, он приспособил для своих дел и свою дочь — Милочку Щуркину. Передал ей деньги и валюту. Ее сняли с теплохода.
Башков слушал, не поднимая глаз. Услыхав о Милочке Щуркиной, он только кивнул, как бы говоря, что знает, чего она стоит.
Мария Семеновна сидела, низко склонившись над столом, молча и нервно кроша на тарелку кусочек печенья.
— Щуркину нечего делать ни в Болгарии, ни в Турции, тем более — никому он там без денег не нужен,— закончила я.— Да и вы там никому не нужны. Признаюсь, не думала я, что вы ударитесь в такие бега.
Он положил ложку на стол и так же, как когда-то у меня в комнате, сильно потер лицо ладонями.
Вот тут Мария Семеновна впервые взглянула на него. У нее мелко задрожали губы, но она сдержалась. Вероятно,
А он улыбнулся криво и безрадостно:
— Вы правы — никому я там не нужен. Ни там, ни здесь. Прости, Мария Семеновна, но такой я и тебе не нужен.
Она молча, порывисто поднялась. Прошла в угол к этажерке с книгами, дрожащими пальцами выдернула из пачки сигарету, закурила. Она так и стояла там, не обернувшись ни разу к нам, сильно и часто затягиваясь и пуская струю дыма в угол под потолок.
Да, никому…— повторил Башков.— Вот только вам нужен. Вам да полковнику Приходько… мне уже все равно, поверите вы или нет, но когда сюда ехал, не думал я бежать ни в Болгарию, ни в Турцию. Не по себе мне стало в Новосибирске, да и устал я уже, решил немного у Марии Семеновны отсидеться. Вы уж не вините ее за это. Ей я ничего не сказал…
— А я и не виню.
— Перед тем как ехать, я Щуркину в Сочи позвонил. Старые знакомые все-таки. При нем все наши дела с Аллаховой начались. Верили ему и я, и Аллахова. А верить-то, выходит, нельзя было. На деньгах была замешена наша дружба, я это уже здесь понял. По телефону я намекнул ему, что у меня кое-что с собой есть. Он говорит, когда приедешь, зайди. Я и зашел. Пиджак захватил для отвода глаз. Деньги в карманы натолкал. Вот Щуркин и предложил мне эту самую… Турцию. Деньги я ему отдал. Документы он обещал достать, валюту. А я подумал: будь что будет. И не хотелось мне в эту Турцию, да и здесь, вижу, уже не жизнь. И согласился.
Он встал, засунул руки в карманы пиджака, устало повел плечами, ссутулился. Прошелся по комнате, остановился. Еще раз прошелся к столу и обратно.
В далекой юности, когда жив был мой отец, он повел меня в зоологический сад. Остановились возле клетки с волком. Зверь бродил возле решетки и отрешенно смотрел поверх голов стоящих у клетки людей. И во всем его обличье я не почувствовала тогда той волчьей свирепости, о которой рассказывали детские сказки. Я сказала об этом отцу. Он объяснил мне, что волк — хищник, недавно пара волков зарезала в местном совхозе два десятка ягнят. Мне стало жаль ягнят, которых убили злые волки, но сейчас было жалко и волка, и я спросила, можно ли его приучить питаться травой?
— Нет, нельзя!— ответил отец…
Башков опять подошел к столу.
— Что думаете делать?— спросила я.
— А что вы мне предлагаете?
— Моя командировка закончилась, завтра я возвращаюсь в Новосибирск. Могу предложить вам…
Он перебил меня:
— Вы меня задерживаете?
— Я вас приглашаю,— подчеркнула я.— Вам удобнее вернуться в Новосибирск со мной, нежели одному.
— А по приезде сдадите меня полковнику Приходько?
— Вы напрасно торгуетесь. Задержать вас можно было и в Новосибирске. Мы же видели, как вы садились в самолет.
— Вот как…
— Да, так!
— Значит, все еще не потеряли надежды сделать из меня кающегося грешника?
— Так вы летите со мной или нет?
— У меня нет денег,— огрызнулся он.
— Я куплю вам билет.
— Не хочу ехать за ваш счет.
— Я впишу стоимость билета в авансовый отчет по командировке.
Он усмехнулся как бы сам над собой.
— Вам еще не надоело возиться со мной?
— Мне надоело разговаривать с вами в таком тоне.
— Да, да, конечно…