Антология современной британской драматургии

Макдонах Мартин

МАМАША.Или былтуберкулез. Ему сказали об этом четыре месяца назад, а еще сказали, что осталось ему только три.

БАРТЛИ.Значит, он, может, уже месяц, как помер. Простое вычитание. Четыре минус три.

ЭЙЛИН.Ну, если это Пустозвон болтает, я вам не верю…

МАМАША.Если б это Пустозвон болтал, то и хрен бы с ним, да новость-то от Малыша Бобби. В ночь перед отъездом Калека Билли показал ему письмо от МакШерри. Малыш Бобби в жизни бы не взял Калеку Билли, только вот пожалел его. Ведь его Энни

от того же умерла?

ЭЙЛИН.Да, и умерла в мучениях. Калека Билли… дни и ночи я проклинала его за то, что он нам не пишет, а когда ему писать?

ХЕЛЕН.Когда он уже лежал в земле. Да уж, задачка не из легких.

ЭЙЛИН.Но… но доктор МакШерри, я его пять или шесть раз спрашивала, он говорил, МакШерри, с Билли все хорошо.

МАМАША.Наверное, он не хотел тебя огорчать, Эйлин, как и все вокруг.

(Пауза.)

Мне жаль, Эйлин.

Фильм кончается,ХЕЛЕН сБАРТЛИ встают.ЭЙЛИН сидит и плачет.

ХЕЛЕН.Слава богу, эта хрень кончилась. Куча дерьма.

БАРТЛИ.И ни одного телескопа.

Пленка останавливается, остается пустой экран. Зажигается свет, на экране появляется силуэтКАЛЕКИ БИЛЛИ. Его видит толькоКЕЙТ. Стоит и смотрит на него.

МАМАША

(уезжая в инвалидном кресле).

Хелен, так они акулу в конце концов поймали?

ХЕЛЕН.Да это даже не акула была. Так, длинный парень в серой штормовке.

МАМАША.Откуда ты знаешь, Хелен?

ХЕЛЕН.Ведь это я его целовала, чтоб меня взяли в следующий фильм, и ему же врезала по яйцам, когда он обещание не сдержал.

МАМАША.Весь шум из-за парня в серой штормовке. Ну, не знаю.

ХЕЛЕН.Он теперь по-любому долго акул играть не сможет, так я этому хрену врезала.

ХЕЛЕН сМАМАШЕЙ выходят.БАРТЛИ стоит, уставившись на силуэтБИЛЛИ, он только что его заметил.ЭЙЛИН плачет, все аир спиной к экрану.КЕЙТ стягивает простыню, открываяБИЛЛИ, живого и невредимого.

ХЕЛЕН

(за кулисами. Кричит).

Ты идешь, говнюк?

БАРТЛИ.Сейчас иду.

БИЛЛИ.Не хотел

беспокоить вас, пока фильм не кончится.

ЭЙЛИН поворачивается и в изумлении видит его.КЕЙТ бросает свой камень и обнимаетБИЛЛИ.

БАРТЛИ.Привет, Калека Билли.

БИЛЛИ.Привет, Бартли.

БАРТЛИ.Ты что, только что из Америки?

БИЛЛИ.Ага.

БАРТЛИ.Ясно.

(Пауза.)

Ты не привез мне Чупа-Чупс?

БИЛЛИ.Нет, Бартли.

БАРТЛИ.А ведь обещал же, Билли, мать твою.

БИЛЛИ.Там была только Хубба-Бубба.

БИЛЛИ кидаетБАРТЛИ пакетик конфет.

БАРТЛИ.Черт, Хубба-Бубба — тоже неплохо. Спасибо, Калека Билли.

КЕЙТ.Ты совсем не умер, да, Билли?

БИЛЛИ.Не умер, тетя Кейт.

КЕЙТ.Это хорошо.

БАРТЛИ.Так как все было. Билли? Ты написал письмо от доктора сам, чтобы Малыш Бобби тебя повез, а на самом деле с тобой все в порядке?

БИЛЛИ.Да, Бартли.

БАРТЛИ.Ну и хитрый же ты для калеки, Билли. Ты идею из «Бигглза на Борнео» взял? Когда Биллз говорит каннибалу, что у него корь, чтобы он не ел Бигглза?

БИЛЛИ.Нет, Бартли, я сам придумал.

БАРТЛИ.А как будто из книжки взял.

БИЛЛИ.Я сам придумал, Бартли.

БАРТЛИ.Выходит, ты еще хитрее, чем я думал. Билли. Ты всех на Инишмаане надул, все думали, ты уехал и загнулся, даже я. Ловко ты это.

ЭЙЛИН.Не все. Некоторые думали, ты сбежал, сбежал, потому что ты больше видеть не мог тех, кто тебя вырастил, так они тебе опротивели.

БИЛЛИ.В этом нет ни слова правды, тетя Эйлин, и не потому ли я вернулся, что не мог больше выносить разлуки с вами? Я же прошел кинопробы месяц назад, и янки сказали, что роль у меня в кармане. Но я им ответил, не пойдет, и неважно, сколько денег они мне предложат, потому что теперь я знаю, Голливуд — не для меня. Мое место здесь, на Инишмаане, с теми, кто любит меня и кого люблю я.

КЕЙТ целует его.

БАРТЛИ.Ирландия не такая уж дыра, раз калеки бросают Голливуд, чтобы сюда приехать.

БИЛЛИ.По правде сказать, Бартли, не так уж и сложно было бросить Голливуд. Такие дерьмовые тексты меня заставляли читать. «Неужели я слышу причитания плакальщиц, хотя я так далеко от бесплодного острова, где мой дом?»

БАРТЛИ смеется.