Антология современной финской драматургии (сборник)
Шрифт:
МОНИКА. Завтра рабочий день. А что.
ВЕЙНИ. Мать.
МОНИКА. Ее увезли в больницу.
ВЕЙНИ. Да.
МОНИКА. Ей стало плохо.
ВЕЙНИ. Нет. Она умерла.
Музыка.
Прошло какое-то время. Янита выглядит совершенно по-другому, изменилась. Фотография, на которой Янита и Тармо сидят на дереве.
ТАРМО. Ты вернулась.
ЯНИТА. Да, заморочки всякие. Это тебе. (Пакет с лакричными конфетами в виде машинок.)
ТАРМО. Ты мне почитаешь.
ЯНИТА. А что у тебя есть.
ТАРМО. Всякого.
ЯНИТА. Черт, и как
ТАРМО. Хорошие конфеты.
ЯНИТА. Скучаешь по бабушке.
ТАРМО. Скучаю. Почитай сказку.
ЯНИТА. «Жила-была одна бедная семья, папа, мама и двое детей. Мальчика звали Гензель, он был умный и храбрый. Девочку звали Гретель, она была застенчивой, но очень милой. Жили они в маленькой избушке на краю леса… В ветреную погоду большие деревья качались над избушкой и сгибались до самой крыши, словно стараясь защитить ее бедных испуганных обитателей. Однажды, когда последний осенний лист, медленно опустился на промерзшую землю, а солнечные лучи превратились в тысячи холодных искр, рассыпавшихся по траве, когда ветер застыл на месте, неизвестно откуда послышалось…»
Музыка продолжает играть
КОНЕЦ
Тумас Янссон
На привязи
(Tomas Jansson, Bunden, 2010)
Перевод со шведского Марии Людковской
Действующие лица
A, мужчина лет сорока пяти
B, молодой человек лет двадцати
C, отец А (когда А играет сына), учитель, психолог, сотрудник лаборатории и врач медсанчасти
1)
В. В детстве мне редко снились кошмары. А когда снились, я вставал, шел в спальню родителей и ложился между ними. Тесно, но как раз то, что мне нужно. Я лежу с открытыми глазами, смотрю на щелку в занавесках и слушаю, как спят мои папа и мама. Все спокойно и тихо, мне ничуть не страшно. Я знаю, что со мной ничего не случится. Я начинаю засыпать и чувствую: я счастлив.
2)
Кафе в аэропорту. Столик, рядом три стула. В сидит и говорит по мобильному телефону. Приходит А, садится. В заканчивает разговор.
В. Ты все-таки пришел.
А. Ты уезжаешь.
В. Не думал, что ты придешь.
А. Она меня бросила.
В. Неправда.
А. Хотя зачем я тебе это говорю, непонятно.
В. Затем, что она моя мать. Между прочим, для меня она тоже кое-что значит.
А. Неужели? А ведь это ты во всем виноват. Я никогда не говорил тебе раньше, но теперь скажу. Все из-за тебя. Она бы не ушла, если бы ты… (Пауза.) Ну скажи ты хоть что-нибудь!
В. Поговорим, когда вы с мамой успокоитесь.
А. Ну как с тобой разговаривать! Раньше я только и слышал: «все в порядке», «все нормально». А теперь, чтобы ты заговорил, я, видите ли, должен успокоиться. Но это же полный бред, тебе не кажется?
В. Я не хочу больше ссориться.
А. Конечно, ведь ты уезжаешь. Когда мы теперь увидимся? Может, потом будет слишком поздно.
В. К тому же я знаю, что мама хочет с тобой увидеться.
А. Да что там, уже сейчас слишком поздно.
В. У тебя есть ее новый номер? (Протягивает бумажку с телефонным номером.)
3)
Скачок во времени. Звучит хаус, год 1998
В. Каждый будний день одно и то же. Осторожный стук в дверь и шепот: «Привет-привет, уже восемь, пора вставать, я не отстану, пока не увижу, что ты проснулся», и
4)
А. Что в школе?
В. Как всегда.
А. Что задали?
В. Да там немного. Ерунда.
А. Если нужна помощь, обращайся.
В. Пошли лучше на футбол.
А. А кто играет?
В. Какая разница?
А. Да нет, никакой.
В. Йес! И чур в перерыве мороженое и кола!
5)
В. Мне пятнадцать. У меня своя комната в трешке, все диски, которые мне нужны, и хорошие оценки, папа и мама гордо обнимают меня, я обожаю лето, когда мы едем смотреть большой мир – я, папа и мама, и мне вполне нравится путешествовать вместе, потому что вокруг столько всего. Мне пятнадцать, и я ненавижу осень. А сейчас осень.
6)
А сидит и листает фотоальбом.
А. О, это что-то. Помнишь такое? Мы обещали тебе самое большое мороженое, и ты нашел киоск, где в один рожок запихивали двенадцать шариков.
В. Это было классно.
А. Хочешь посмотреть старые фотки? Когда мы путешествовали по Европе на поезде.
В. Может, еще как-нибудь съездим?
А. Посмотрим.
В. В Италию! Будем есть пасту! Теперь мне и вино уже можно пить.
А. Ну бокал, максимум.
В. Я могу отпроситься из школы.
А. Сейчас это труднее, чем в начальных классах. Да и меня с работы просто так не отпустят.
В. Ладно, я понял.
А. Не обижайся, я же не виноват.
В. Ладно, ладно.
А. Ну, пошли?
7)
В. Ненавижу это слово на «п». Им можно объяснить все, что я делаю, будто от меня уже ничего не зависит. Мама и папа очень стараются не произносить его вслух, но я-то вижу, что оно так и вертится у них на языке. Пубертат! Ненавижу! Они нормальные, но сейчас они в другом мире, а я должен найти себя. Должен найти свой собственный… Должен выбраться из этой школьной трясины. Утром вставать. Не опаздывать. Тихо сидеть на уроках. Не задираться на переменах. В уголке. На школьном дворе. Смотрю на тех, кто тайком курит. Вот бы и мне так же не бояться учителей. Я над этим работаю. Хочу, чтобы меня приняли. Таскаю мелочь из папиного кармана, пока не набирается на одну пачку. Красные «мальборо». Естественно. Стою за углом вместе с остальными, закуриваю. Кто-то улыбается мне в ответ. Становлюсь раскованнее на уроках. Делаю все, чтобы начать жить. Мечтаю с кем-то поговорить об этом. Каждый день думаю… вот если бы только папа спросил, я бы все рассказал. Но откуда ему знать, как спросить. Я буду актером. Я УЖЕ актер. Каменное лицо из старых вестернов, не разобрать ни мыслей, ни чувств. Я могу изображать кого угодно, но лучше всего мне удается роль отличника. Во всяком случае перед папой и мамой.