Антология современной французской драматургии. Том II
Шрифт:
Здравствуйте! Здравствуйте!» (Бросается к нему с распростертыми руками, пытается изобразить легкость, играя Надежду-в-старости.)
«Простите меня, о простите меня, что заставила вас ждать! Вы, наверное, говорите, что за женщина. Как можно заставлять ждать такого человека, как
Здравствуйте! Здравствуйте!»
ЖЕНЩИНА. Не так.
МУЖЧИНА. Нет, это было не так.
ЖЕНЩИНА. Ты хочешь, чтобы я начала сначала?
МУЖЧИНА. Нет, не стоит.
ЖЕНЩИНА. Что, так плохо?
МУЖЧИНА. Нет. Все правильно.
Слишком правильно.
Как только я мог представить себе, что что-нибудь еще может быть правильно? И о каком праве, о какой правильности идет речь? Как правильно настроенный инструмент? О каком правосудии? Разве благородная цель обязательно является правой целью?
ЖЕНЩИНА. Я ничего в этом не понимаю.
МУЖЧИНА. «Words, words, words!»…
ЖЕНЩИНА. Тогда уже почти не было книг… и едва можно было найти, чем писать.
Ося?
МУЖЧИНА. Да…
ЖЕНЩИНА. Когда они придут?
МУЖЧИНА. Ночью. Они всегда приходят ночью.
В ночь с 1 на 2 мая 1938 года в Воронеже. Союз Советских Социалистических Республик.
А мы в тот вечер будем вместе, ты будешь спорить со мной, Надежда…
Ты будешь упрекать меня в том, что я слишком много болтал, а потом, в ту ночь, тебе приснятся иконы, и ты проснешься в слезах. А я тебе скажу, что все плохое уже позади, что ничего больше не случится…
ЖЕНЩИНА. Идиот!
МУЖЧИНА. Да, да, идиот.
И восхищенный. Прекрасно.
И
«Покуда с нищенкой-подругой», счастливый, несмотря ни на что.
ЖЕНЩИНА. Отказываюсь обращать внимание. Решила больше не обращать внимания. Меня зовут…
Надежда Мандельштам.
Я никогда не была замужем за Осипом Мандельштамом, даже гражданским браком, но я ношу его имя.
Я решила носить его имя до самой смерти, которой я так часто себе желала.
И в моей голове танцуют сотни стихов Осипа Мандельштама.
Тысячи слов, words words words. Гранитный язык в песках памяти. Настоящая
революция.
Какое вам за дело, ублюдки, до того, что я ношу его имя? Вы говорите «как печать позора», вы говорите «И МАЛЕНЬКИЙ ОТЕЦ НАРОДОВ АПЛОДИРУЕТ / КУДА ЖЕ ОНА СВАЛИЛАСЬ, ТВОЯ РЕВОЛЮЦИЯ, ВЕЛИКИЙ ОТЕЦ / ОНА РУХНУЛА ГДЕ-ТО НЕПОДАЛЕКУ / ОНА СВАЛИЛАСЬ В ТЫСЯЧЕ КИЛОМЕТРОВ В ЧЕРНЫХ ЗЕМЛЯХ С ПОМОЩЬЮ МЕДЛЕННОЙ ГИЛЬОТИНЫ, ЕЕ СЕСТРЫ, ОЧЕНЬ МЕДЛЕННОГО НОЖА ЛАГЕРЕЙ…»
МУЖЧИНА. Браво. Какая красивая декларация.
ЖЕНЩИНА. Да. И правильная.
МУЖЧИНА. Да? Наверное…
ЖЕНЩИНА. Без всякого сомнения.
Теперь вы входите.
МУЖЧИНА. Вошел.
ЖЕНЩИНА (строго).Дайте мне эту книгу.
У вас были пустые руки.
МУЖЧИНА. У меня были пустые руки. В квартире — разве это можно назвать квартирой? — было темно; она накрасилась, как девушка перед любовным свиданием.
ЖЕНЩИНА. Как старая женщина, находящая еще силы для самоуважения…
«Войдите», — сказала она, и грим (он был не самого высокого качества) выглядел на ней как восточная маска. Под ним — множество морщин образуют географическую карту ее истинной личности…
Глазам — радость, рту — немного горечи, лбу — беспокойство, заботы, страхи: просто жизнь… всегда готовая завершиться… никогда не завершенная.