Антология современной польской драматургии
Шрифт:
Хотя делали точно такие, только хуже…
Там ломается все — знай завози снова…
Они думают, это что-то изменит…
Да…
А вот в русского тот стрелять бы не решился…
Русских они боятся…
Больше всего на свете…
Такого не забывают…
Отдали бы им все машины…
Увидят угнанный «мерс» в Москве и рады…
Или «бумер» в Петербурге…
О-о-о, русский украл! — восклицают…
На колени встать готовы…
Если б русский им велел, сами б отдали…
Кое-кто
Да куда им…
Русским быть трудно…
Вот они и злятся…
Им кажется, они могут все на свете…
Но как русские они быть не способны…
Это надо умудриться — хотеть быть русским…
Им кажется, что русский всё может…
Что для него нет запретов…
Так им кажется…
Ведь русские, когда к ним пришли, делали что хотели…
Такого не забывают…
Они тоже хотели бы делать что хотят, да боятся…
Русский сделает, что захочет, и они ему всегда прощают…
А как они тогда пришли к нам, только убивали…
Наших женщин они не хотели…
Стеснялись?..
Нет, удерживало чувство долга и отвращенье…
Был приказ — со скотом не совокупляться…
А вот когда русские пришли к ним, то делали с их женщинами то и это…
Сношались и убивали?..
Это же русские…
У них можно и то и это…
И стали они завидовать русским, и завидуют до сих пор, да…
Ведь такого не забывают…
Вот что шепчут они в темноте, отъехав на безопасное расстояние. Они прислушиваются к лаю собак в своих городах, и чужой страх служит им утешением. Девушки ждут их в темноте дверных проемов, но они проходят мимо, бросая на ходу: «Идите спать, курвы. Сегодня мы пьем одни за смерть убитого».
Потом выбирают темный-темный дом и берут грязную-грязную скатерть.
Ибо хотят почувствовать настоящее горе. Бросают свои машины, не выключив мотора.
Чтобы ждали их, как верные псы, и чтобы сгорал бензин, потому что и автомобили должны почувствовать горе.
Они пьют водку и запивают пивом. Пьют теплую водку и запивают прогорклым пивом.
Грызут и глотают стекло. Так они представляют себе траур, потому что не в силах поверить в смерть.
Мы не знали, что там можно сгинуть…
Почему нас не предупредили…
Незаметно, чтобы там умирали…
Ни-ни, никакой смерти…
Одна только обеспеченная жизнь…
Все начиналось от самой границы…
Даже старики смотрелись живо…
Розово-румяно…
Безмятежно…
Некоторые даже жирно…
Вокруг одни живые…
Умирают ведь только у нас…
Тогда воют собаки…
А там собаки сидят тихо…
Теперь бриллианты могут лежать себе спокойно.
И владельцы машин пусть отойдут от окон. Собственники — переведут дух.
Этой ночью ничего не случится. Пусть вся страна отдыхает.
Ей
Они ее не увидят, смерть прибудет в их город в запаянном гробу. И они станут прикладывать к нему ухо, прислушиваться, принюхиваться и стучать по серебристой крышке.
Глянь, гладкая какая…
Полированная будто…
Ничего через нее не слышно…
Будто ничего там нету…
Ничего не случилось…
Ничем не воняет…
Всё как раньше…
Блестит, как новый «мерин»…
Нет, не как «мерин» —
Блестит… как у кобеля яйца…
Нет, как алюминиевое «ауди»…
Шикарные похороны…
Интересно, его положили голым?..
И целым? Его зашили потом ниткой?..
Когда «потом»?..
После того, как разрезали, чтобы проверить…
Может, он ненормальный, раз ворует…
Ну конечно, потом зашили…
Русские бы не стали…
Они и резать бы не стали — русского воровством не удивишь…
Итак, он возвращается героем. Запакованный столь надежно, что собаки не почуют смерти.
Они почуют лишь страх живых, запах холодного пота и завоют, потому что, когда человек боится, собака боится еще сильнее и припадает к стопам господина. Он возвращается пустой внутри, а значит, уже без страха. Из него вынули всё, и неизвестно, положили ли обратно. Он с Востока, так что могли и не положить. Эти, на Востоке, по-прежнему верят в гадание по внутренностям. Наверно, не положили — чтоб не потакать суевериям или чтоб нельзя было узнать судьбу. Он возвращается героем. Возвращается как святой. Не воняет. Девки останутся без дела, пока пацаны будут пить на серебряной алюминиевой крышке гроба вместо стола.
Взамен девок придут матери и бабки, ибо те ничего не боятся. Даже смерти не боятся, ведь они родились на Востоке.
Не надо ребятам туда ездить…
А куда же…
Здесь пускай ездят! Как Господь судил нам…
Здесь покатаются и сразу назад, потому что бензин на исходе…
Чистая правда… Там у них никогда не кончается…
Они ни разу не говорили, чтобы там он у них кончался…
Там его всегда хоть залейся. А сюда вернутся — сразу в баке пусто…
И приходят просить у бабки, потому как им не на что кататься…
Я не даю…
Потому что дура! Останутся — и так и будут гонять взад-вперед! Так и будут без конца занимать!
Та-а-а-а-а, для мужиков это хуже смерти…
Боже правый, ездили бы к русским…
Если б к русским ездили, как к этим, ни один бы назад не вернулся…
Я помню русских…
О, Боже… Как вчера всё было…
Пришли — курицу им давай…
Ну, мы ощипать хотели…
А они прямо в перьях сунули в кастрюлю…
Да-да! Пришлось объяснять, что надо сначала зарезать…