Антон Павлович Чехов в школе
Шрифт:
В «Чайке» Чехову удалось превратить слова в знаки, фиксирующие внешние обстоятельства и, одновременно, обогащающие их новым символическим смыслом и оттенками. Соединить в слове бытовое и бытийное; совместить вербальное целомудрие со стихией страсти («Люди просто пьют чай, просто обедают, а в это время складывается их счастье и разбиваются жизни»). И люди при этом не вопят, не призывают небеса в свидетели, не вызывают на дуэль и вообще – интеллигентные люди ведут себя сдержанно. Они говорят то, что принято говорить во время чаепития или игры в лото, – но переживают-то они страсти сильные, нешуточные!
Вот
Что же такое – чеховские символы и каковы они в «Чайке»?
Главный из них вынесен в название пьесы. Упоминание о чайке в пьесе многократно. И каждый раз происходит пополнение символического содержания и уточнение авторской идеи. Итак, что же такое чайка в пьесе? Что она собой знаменует?
Эта красивая белая птица неразрывно связана с водным простором. Она свободно парит в воздухе. Поэтому, когда Нина говорит, что её тянет в соседнее имение (к искусству, любви, театру), как чайку, – возникает совмещение двух смысловых полей (жизнь Нины до встречи с Тригориным и вольное парение чайки над прекрасным озером) и формируется первый смысловой слой символа «чайка»: юность Нины в родительском доме – прекрасная, романтичная пора со стремлением к высшим целям.
Понятно, что подстреленная чайка – это символ убитых надежд. Запись об убитой чайке в записной книжке Тригорина тоже символична – это штрих к портрету художника, умещающего жизнь в «сюжеты для небольших рассказов». Чучело чайки, которое Тригорин заказал для себя, – знак опошления ценностей жизни. Забытое чучело чайки – символический знак того, что многое в жизни не только опошляется, но и безвозвратно забывается.
Слова Нины: «Я чайка…Нет, не то…Я актриса» – символ преодоления жизненных невзгод…Как чайка к озеру, тянутся герои пьесы к любви. И все они «подстрелены» ею.
«Я благодарю небо, что, плывя по житейскому морю, я наконец попал на такой чудесный остров, как Художественный театр», – написал Чехов в одном из писем этой поры. «Чайка» – место встречи драматурга Чехова со своим театром.
Одновременно триумфальный успех «Чайки», которая стала символом нового театра и всего «еретически-гениального», обозначил направление движения драматургической мысли на протяжении всего следующего века.
Символическую природу чеховской поэтики в полной мере восприняли создатели спектакля в Московском Художественном театре. И с тех пор на занавесе этого театра изображена парящая чайка как символ надежд, как устремленность к высшим ценностям, которых никогда не устанет желать человеческое сердце.
«Вишневый сад»(1904)
После «Чайки» были пьесы, которые часто называют трагедиями неизменности: «Дядя Ваня» (1899) и «Три сестры» (1901).
В 1903 году была написана, а в 1904 году была поставлена последняя комедия А.П. Чехова – «Вишневый сад».
Премьера её состоялась в Московском
«Вишневый сад» называют «лебединой песней» Чехова. И это действительно так. Это его последняя пьеса, которую создавал он, преодолевая физическую немощь и понимая, что дни его сочтены.
Чехов как врач не заблуждался относительно отпущенных ему сроков. Силы быстро таяли, а сказать надо было так много… «Вишневый сад» – это духовное завещание Чехова, его прощание с жизнью, последний взгляд на неё.
Работа над пьесой началась весной 1901 года, о ней он говорит в письме к О.Л. Книппер, актрисе Художественного театра, вскоре ставшей женой Чехова: «…напишу, если ничего не помешает, только отдам в театр не раньше конца 1903 года». То есть собирался работать над «Вишневым садом» до конца отпущенного ему земного срока – «если ничего не помешает…» В промежутке между 1901 и 1903 годом, в ходе работы над пьесой, Чехов пишет ещё «Архиерея» и «Невесту». О них мы уже говорили.
Посмотрим же, что оставил нам Чехов в своей драматургии.
Сюжет прост и типичен для России конца XIX – начала XX века. Происходит смена хозяев жизни. Дворяне (Раневская, Гаев) разоряются, купцы обогащаются (Лопахин) и приобретают в собственность всё, что им угодно.
Действие начинается с обсуждения путей спасения имения. И варианты такого спасения есть. Но… Старые хозяева почему-то никаких мер в итоге не предпринимают, в результате чего теряют «вишневый сад», прощаются с ним и уезжают.
Новый хозяин вступает во владение своей новой собственностью.
А молодая поросль – юное поколение в лице «вечного студента» Пети Трофимова и дочери Раневской Ани – не разделяют ни скорби старых хозяев, ни практических устремлений хозяев новых. Они преисполнены исторического энтузиазма и радостно приветствуют наступление «жизни новой», впрочем никому, включая и их самих, пока неизвестной.
На первый взгляд, конфликт типично социально-исторический: «волки» и «овцы», который в дочеховской драматургии сводился бы к показу того, как жестокие хищники пожирают симпатичных, но слабых, а потому исторически обреченных барашков; и как последние при этом красиво страдают, а первые – гнусно торжествуют. На чьей стороне симпатии зрителя и читателя – спрашивать не надо. Как не надо уточнять и того, кто конкретно виноват в «овечьей» гибели.
У Чехова всё иначе. Не так, как в старых пьесах. И даже не так, как в жизни. Конфликт его «Вишневого сада» не удерживается в конкретных, социально-исторических границах. Он буквально сразу начинает перетекать в какие-то трудноуловимые духовные сферы. «Волк» Лопахин совсем не гастрономически, а напротив – трогательно и благородно – любит Раневскую. Он явился к встрече их ночного поезда, чтобы успокоить её: выход из положения есть, имение можно спасти, он готов дать в долг деньги и т. д. (правда, встречу он проспал, что, скорее всего, свидетельствует о его внутреннем сопротивлении собственному альтруизму). "Утопающие» в бурном житейском море Раневская и Гаев, вместо того, чтобы хвататься за соломинку, начинают… страдать глухотой, не позволяющей им услышать практические советы.