Аня с острова Принца Эдуарда

Монтгомери Люси Мод

— Да, но я не знал, что это совесть. Хорошо бы у меня ее не было. Мне было бы гораздо веселее. А где она — эта совесть, Аня? Я хочу знать. В животе?

— Нет, она в твоей душе, — ответила Аня, радуясь тому, что в комнате темно, поскольку при обсуждении серьезных вопросов надлежит сохранять сдержанность.

— Тогда мне, наверное, от нее не отделаться, — вздохнул Дэви. — Ты расскажешь про меня Марилле и миссис Линд?

— Нет, дорогой, я никому не скажу. Ведь ты жалеешь о том, что так плохо поступил, правда?

— Еще бы?

— И

ты никогда больше не будешь так поступать?

— Нет, но… — Дэви проявил осмотрительность, добавив: — Я могу оказаться плохим как-нибудь по-другому.

— Но ты не будешь говорить плохие слова или прогуливать занятия в воскресной школе, или лгать, чтобы скрыть свои прегрешения?

— Нет. Радости от всего этого мало, — сказал Дэви твердо.

— Ну вот, тогда просто скажи Богу, что ты сожалеешь о своих дурных поступках и попроси Его простить тебя.

— А ты, Аня, простила меня?

— Да, дорогой.

— Тогда, — обрадовался Дэви, — мне не так уж важно, простит меня Бог или нет.

— Дэви!

— О… я попрошу у Него прощения… конечно… обязательно, — торопливо забормотал Дэви, вылезая из постели. Анин тон убедил его в том, что он сказал что-то ужасное. — Я совсем не против того, чтобы попросить Его… Дорогой Бог, мне ужасно жаль, что я так плохо поступал сегодня. Я постараюсь быть хорошим по воскресеньям. Пожалуйста, прости меня… Вот, Аня.

— Ну а теперь будь молодцом и беги в свою постель.

— Ладно. Знаешь, я уже не чувствую себя несчастным. У меня отличное настроение. Спокойной ночи!

— Спокойной ночи!

Аня со вздохом облегчения опустилась на подушку. Ох… как хочется… спать! Но в следующую секунду снова послышалось:

— Аня!

Дэви опять был возле ее постели. Аня с трудом подняла тяжелые веки.

— Что еще, дорогой? — спросила она, стараясь скрыть звучащую в голосе досаду.

— Аня, а ты замечала, как мистер Харрисон умеет плевать? Как ты думаешь, если я буду долго упражняться, то смогу научиться так плевать?

Аня села в постели.

— Дэви, сейчас же отправляйся в свою кровать, и чтобы я тебя в эту ночь больше не видела! Иди сейчас же!

И Дэви не мешкая удалился.

Глава 14

Властное повеление

Аня сидела вместе с Руби возле дома Джиллисов. Был поздний час. День, медленно и лениво прокравшись через сад, исчез, и его сменил теплый, тихий летний вечер. Мир был во всем великолепии цветения. Праздные долины заполнил легкий туман. Просеки были разукрашены причудливыми тенями, а поля пурпуром астр.

Аня отказалась от поездки при лунном свете на побережье в Уайт Сендс, для того чтобы провести вечер с Руби. Она провела с Руби много вечеров в это лето, хотя часто задумывалась, если ли кому-нибудь от этого польза, и иногда уходила домой с ощущением, что не сможет прийти снова.

По мере того как лето подходило к концу, Руби становилась все бледнее. Она отказалась от намерения с осени поступить на работу в школу

в Уайт Сендс — «отец считает, что мне лучше подождать до Нового года», — а вышивание, которым она так любила заниматься, все чаще и чаще выпадало из ее слабеющих рук. Но она по-прежнему была весела, полна надежд, болтала и шептала о своих поклонниках, об их соперничестве и муках. Именно это и делало визиты к ней такими томительными и тяжелыми для Ани. То, что прежде она находила глупым и забавным, теперь казалось пугающим: смерть проглядывала через упорствующий покров жизни. Но Руби так и льнула к Ане и всякий раз не отпускала ее до тех пор, пока та не давала обещание прийти вновь. Миссис Линд выражала решительное недовольство по поводу этих частых визитов и предупреждала, что Аня подхватит чахотку. Даже Марилла засомневалась, стоит ли продолжать эти посещения.

— Каждый раз, когда ты возвращаешься от Руби, у тебя такой измученный вид, — сказала она.

— Все это так печально и страшно, — ответила Аня тихо. — Руби, кажется, совершенно не осознает своего положения. И тем не менее я чувствую, что ей нужна помощь, — она жаждет помощи, — и я хочу помочь, но не могу. Все время, пока я с ней, у меня такое чувство, словно я вижу, как она борется с невидимым врагом, — пытается оттолкнуть его, собрав остатки сил. Вот почему я прихожу домой такая измученная.

Но в нынешний вечер Аня не чувствовала этого с такой остротой. Руби была странно молчалива. Она не сказала ни слова о вечеринках, поездках, платьях и парнях. Она лежала в гамаке, белая шаль была накинута на худые плечи, рядом лежало нетронутое вышивание. Длинные светлые косы — какую зависть вызывали они у Ани в школьные годы! — лежали по обе стороны от Руби. Она вынула из прически шпильки — от них у нее, по ее словам, болела голова. Лихорадочный румянец на время исчез, и она была очень бледна и похожа на ребенка.

На серебристом небе появилась луна, сделав жемчужными ближайшие к ней облака. Внизу в ее дымчатом свете сверкал пруд. Прямо за фермой Джиллисов находилась церковь, возле которой было и старое кладбище. Лунный свет озарял белые могильные камни, и они отчетливо выделялись на фоне темных деревьев.

— Как странно выглядит кладбище в лунном свете, — вдруг сказала Руби. — Так призрачно! — И она содрогнулась. — Недолго уж ждать, Аня, скоро и я буду лежать там. Ты, Диана и все остальные будете ходить кругом, полные жизни… а я буду там… на старом кладбище… мертвая.

Это прозвучало так неожиданно, что Аня растерялась. Несколько мгновений она не могла найти слов, чтобы заговорить.

— Ты ведь знаешь, что это так, правда? — с настойчивостью в голосе спросила Руби.

— Да, знаю, — ответила Аня тихо. — Руби, дорогая, я знаю.

— Все знают, — с горечью сказала Руби. — И я знаю… я все лето знала, но не признавалась. Ах, Аня! — Она потянулась к Ане и порывисто, умоляюще схватила ее за руку. — Я не хочу умирать. Мне страшно умереть.