Анж Питу

Дюма-отец Александр

И пронзительным, отчаянным голосом он призвал к себе всех выборщиков.

Рассказ его прерывался лишь восклицаниями да горестными вздохами.

Воцарилось молчание, и в этой зловещей тишине до Ратуши стал долетать далекий невнятный гул, похожий на шум в ушах, когда кровь приливает к голове.

– Что это? – спросил один из избирателей.

– Черт побери, толпа, – ответил другой.

Вдруг на площадь выехала карета; два вооруженных человека высадили из нее третьего, бледного

и дрожащего.

За каретой под предводительством Сен-Жана, совершенно выбившегося из сил, бежала сотня юнцов от двенадцати до восемнадцати лет с болезненно бледными лицами и горящими глазами.

Они бежали, почти не отставая от лошадей, с криками «Фулон! Фулон!»

Однако два вооруженных человека сумели обогнать их на несколько шагов и успели втолкнуть Фулона в Ратушу, двери которой захлопнулись перед носом у этих охрипших крикунов.

– Ну вот, доставили, – сказали они избирателям, ждавшим на верху лестницы. – Черт возьми, это было нелегко.

– Господа! Господа! – воскликнул трепещущий Фулон. – Вы меня спасете?

– Ах, сударь, – со вздохом ответил Вайи, – вы совершили много черных дел.

– Однако, я надеюсь, сударь, – сказал Фулон с мольбой и тревогой в голосе, – правосудие защитит меня. В это мгновение шум на улице стал громче.

– Быстро спрячьте его, – велел Вайи людям, которые стояли вокруг, – иначе… Он обернулся к Фулону.

– Послушайте, – сказал он, – положение столь серьезно, что я хочу вас спросить: хотите попытаться бежать через черный ход? Быть может, вы еще успеете.

– О нет! – воскликнул Фулон. – Меня узнают и убьют на месте!

– Вы хотите остаться с нами? И я и эти господа, мы сделаем все, что в человеческих силах, чтобы вас защитить: не правда ли, господа?

– Клянемся! – крикнули избиратели в один голос.

– О, уж лучше я останусь с вами, господа. Господа, не бросайте меня.

– Я обещал вам, сударь, – ответил Байи с достоинством, – что мы сделаем все, что в человеческих силах, чтобы спасти вашу жизнь.

В это мгновение по площади разнесся громкий рев и через раскрытые окна проник в Ратушу.

– Вы слышите? Вы слышите? – прошептал Фулон, покрываясь бледностью.

И правда, со всех улиц, ведущих к Ратуше, особенно с набережной Пеллетье и с улицы Корзинщиков надвигалась грозная, орущая толпа.

Байи подошел к окну.

Ножи, пики, косы и мушкеты блестели на солнце. Не прошло и десяти минут, как народ запрудил всю площадь. К тем, кто сопровождал Фулона и о ком говорил Питу, прибавились также любопытные, которые сбежались к Гревской площади, привлеченные шумом.

Двадцать тысяч глоток изрыгнули крик:

– Фулон! Фулон!

Тут стало видно, что не менее

сотни человек, бегущих впереди разъяренной толпы, указывают этой орущей массе на дверь, за которой скрылся Фулон; преследователи тотчас принялись вышибать эту дверь пинками, прикладами ружей, рычагами, и вскоре она распахнулась.

Из двери вышла стража и двинулась навстречу наступающим, которые поначалу отпрянули, испугавшись штыков, и перед Ратушей образовалось большое пустое пространство.

Стража, не теряя самообладания, разместилась на ступенях.

Впрочем офицеры отнюдь не угрожали, но ласково увещевали толпу и пытались ее успокоить.

Байи едва не потерял голову. Бедный астроном впервые столкнулся со взрывом народного гнева.

– Что делать? – спрашивал он у выборщиков, – что делать?

– Судить его! – отозвалось несколько голосов.

– Невозможно судить под напором толпы.

– Проклятье! – вскричал Бийо. – У нас достанет солдат, чтобы защищаться?

– У нас нет и двухсот человек.

– Значит, необходимо подкрепление.

– О, если бы господин де Лафайет знал, что здесь происходит! – воскликнул Байи.

– Так сообщите ему.

– Как это сделать? Кто решится переплыть это людское море?

– Я! – ответил Бийо и шагнул к двери. Байи остановил его.

– Безумец, – сказал он, – взгляните в окно. Первая же волна поглотит вас. Если вы вправду хотите пробраться к господину Лафайету, спуститесь через черный ход, да и то я не поручусь, что это вам удастся. Впрочем, попытайтесь!

– Попробую, – просто ответил Бийо.

И он стремглав помчался искать Лафайета.

Глава 41.

ТЕСТЬ

Однако нарастающий гул толпы свидетельствовал, что страсти на площади накалялись, это была уже не ненависть, но ярость; люди уже не угрожали, но брызгали слюной от злобы.

Крики «Долой Фулона!», «Смерть Фулону!» сталкивались, словно смертоносные снаряды во время бомбардировки; людское море волновалось, грозило прихлынуть и смести стражу с ее поста.

И в толпе этой все громче звучали призывы к расправе.

Смерть грозила не только Фулону, но и защищавшим его избирателям.

– Они упустили пленника! – говорили одни.

– Надо войти внутрь! – говорили другие.

– Спалим Ратушу!

– Вперед! Вперед!

Байи понял, что коль скоро г-н де Лафайет не появляется, у выборщиков остается единственное средство: выйти на площадь, смешаться с толпой и попытаться переубедить самых рьяных сторонников жестоких мер.

– Фулон! Фулон! – таков был несмолкающий крик, нескончаемый рев разъяренной толпы.