Анж Питу
Шрифт:
Полицейские не стали спорить, и вся компания двинулась в путь по опушке леса, которая, скрывая сыщиков от посторонних глаз, должна была через три четверти мили привести их к дороге.
Предосторожность эта оказалась отнюдь не напрасной, ибо, как только Катрин увидела, что человек в черном и двое сержантов устремились следом за Питу, она, не сомневаясь в проворстве того, за кем они гнались, и зная наверняка, что погоня окончится очень нескоро, позвала испольщиков, которые чувствовали, что на ферме что-то происходит, но не понимали толком,
Бийо, казалось, был не в себе. Вместо того, чтобы броситься вон из дома, он ступал с осторожностью и кружил посередине комнаты. Казалось, он не может оставаться на одном месте, но в то же время не может и заставить себя взглянуть на шкафы и комоды, взломанные и опустошенные полицейскими.
– Так что, забрали они в конце концов книгу или нет? – спросил Бийо.
– Я думаю, что забрали, отец, но его – его они забрать не сумели.
– Кого его?
– Питу. Он убежал, а они, если все еще гонятся за ним, добрались, должно быть, не меньше как до Кайоля или Васьена.
– Тем лучше! Бедный мальчуган! Ведь это я втравил его в эту историю.
– О, отец, не тревожьтесь за Питу, подумайте лучше о нас. Питу выкрутится, не беспокойтесь. Но какой тут беспорядок. Боже мой! Посмотрите, матушка!
– Ах, мой бельевой шкаф! – воскликнула г-жа Бийо. – Они не пощадили даже мой бельевой шкаф! Какие негодяи!
– Они рылись в бельевом шкафу! – вскрикнул Бийо. Он бросился к шкафу, который жандарм, как мы помним, тщательно закрыл, и погрузил обе руки в кипу скомканного белья.
– Нет! Это невозможно!
– Что случилось, отец? – спросила Катрин. Бийо посмотрел кругом невидящими глазами.
– Поищи. Поищи, может быть, ты где-нибудь его найдешь. Но нет, в этом комоде его быть не может, в секретере тем более; конечно же, он стоял здесь, здесь… Я сам его сюда поставил. Не книгу они искали, жалкие твари, они искали ларец.
– Какой ларец? – спросила Катрин.
– Ты же прекрасно знаешь.
– Ларец доктора Жильбера? – осмелилась спросить г-жа Бийо, обычно при чрезвычайных обстоятельствах хранившая молчание и предоставлявшая говорить и действовать другим.
– Да, ларец доктора Жильбера, – вскричал Бийо, запуская пальцы в свою густую шевелюру. – Этот бесценный ларец!
– Вы пугаете меня, отец! – сказала Катрин.
– Несчастный я человек! – завопил Бийо вне себя от ярости. – Я даже ничего не заподозрил! Даже не подумал о ларце! О, что скажет доктор? Что он подумает? Что я предатель, трус, жалкое ничтожество!
– Но, Боже мой, отец, что было в этом ларце?
– Не знаю, но я поклялся доктору своей жизнью, что сберегу его, и обязан был погибнуть, но не выпустить его из рук.
В голосе Бийо звучало столько отчаяния, что жена и дочь в ужасе попятились.
– Боже мой! Боже мой! Бедный отец, в своем ли вы уме? – спросила Катрин и разрыдалась.
– Ответьте же мне, – молила она, – ради всего святого, ответьте
– Пьер, друг мой, ответь же своей дочери, ответь своей жене, – вторила ей г-жа Бийо.
– Коня! Коня! – закричал фермер. – Мне нужен конь, и немедленно!
– Куда вы поедете, отец?
– Предупредить доктора: доктора обязательно нужно предупредить.
– Но где его искать?
– В Париже. Разве ты не читала в его письме, что он едет в Париж? Он наверняка уже там. И я тоже поскачу в Париж. Коня! Коня!
– И вы покинете нас в такую минуту, отец? Покинете нас в такие тревожные часы?
– Так надо, дитя мое, так надо, – ответил фермер, обнимая дочь и судорожно ее целуя. – Доктор сказал мне:
«Если ты потеряешь ларец, Бийо, или, что более вероятно, у тебя его украдут, то, как только ты заметишь пропажу, немедленно предупреди меня, где бы я ни находился. Ты обязан сделать это даже ценою человеческой жизни».
– Иисусе! Что же такое может быть в этом ларце?
– Не знаю. Все, что я знаю, это что мне отдали его на хранение, а я его не сберег. Ну, вот и мой конь. У сына доктора, который учится в коллеже, я узнаю, где отец.
И, в последний раз обняв и жену и дочь, фермер вскочил в седло и галопом понесся через поля к парижской дороге.
Глава 9.
ДОРОГА В ПАРИЖ
Вернемся к Питу.
Питу был движим двумя самыми могущественными силами этого мира – страхом и любовью.
Страх сказал ему без обиняков: «Тебя могут арестовать или поколотить; берегись, Питу!»
И этого было довольно, чтобы он припустился во все лопатки.
Любовь сказала ему голосом Катрин: «Бегите скорей, дорогой Питу!»
И Питу бросился бежать.
Более того, под действием двух этих сил он даже не бежал, а летел!
Решительно, Господь велик. Господь непогрешим!
Как кстати пришлись длинные ноги Питу, казавшиеся рахитичными, и огромные колени, позорившие его на танцах, – как кстати пришлись они в дороге, когда сердце его, мучимое страхом, колотилось в несколько раз быстрее обычного.
Разве смог бы развить такую скорость г-н де Шарни с его маленькими ступнями, изящными коленями и аккуратными икрами?!
Питу вспомнил ту прелестную басню, где олень, глядясь в пруд, сокрушается о том, что ноги у него тонки, как спички, и, хотя у нашего героя, в отличие от оленя, не имелось на голове того ветвистого украшения, вид которого утешил четвероногого, он упрекнул себя за былое презрение к своим жердям.
Жердями назвала ноги Питу г-жа Бийо, когда Питу смотрелся в зеркало. Итак, Питу спешил вперед по лесам, оставив Кайоль справа, а Ивор слева; на каждом повороте он оглядывался, а точнее сказать, прислушивался, ибо давным-давно перестал видеть своих преследователей: благодаря своему блистательному таланту бегуна он сразу оторвался от полицейских на тысячу футов, и расстояние это с каждым шагом увеличивалось все больше и больше.