Анжелика и дьяволица

Голон Анн

Население этого французского поселения насчитывало около четырехсот человек. Сам поселок производил внушительное впечатление: дома занимали все пространство вдоль берега до раскинувшихся на осушенных болотах лугов, где росли фруктовые деревья и паслись коровы и овцы. В двух концах поселка высились церкви, и в дни праздников между ними проходили процессии.

Несмотря на свет в окнах домов, поселок в этот вечерний час казался каким-то безлюдным.

Кантор приказал поднять на мачте флаг отца — орифламму с изображением серебряного

щита, — который был известен практически каждому на североамериканском побережье. Оставалось только надеяться, что, несмотря на приближение ночи, его увидят с берега, и это успокоит жителей поселка. Пассажиры яхты заняли места в спущенной с борта шлюпке.

Подойдя ближе к поселку, они увидели довольно много людей, собравшихся на берегу, в основном женщин и детей. В сумеречном свете над толпой, словно чайки, порхали белые чепчики и платки.

— Я вижу Армана, — сказала мадам де Модрибур. — Он еще больше потолстел, бедняга. Должно быть, в Порт-Руаяле хорошо питаются.

Долгожданная встреча обещала быть радостной. Королевские невесты оживленно размахивали своими платочками. Правда, несколько вооруженных мушкетами мужчин окликнули находившихся в шлюпке: «Вы англичане? Отвечайте!» После короткого объяснения все успокоились, и шлюпка Пристала к берегу.

В то время как Кроткая Мария, Дельфина, Мавританка, Генриетта, Жанна Мишо и неразлучный с ними Арман бросились на шею своей «благодетельнице», к Анжелике подошла довольно молодая элегантная женщина. По ее несколько увядшему лицу, которое выдавало в ней многодетную мать, весьма изысканной одежде и прическе на французский манер Анжелика догадалась, что перед ней стояла мадам де ла Рош-Позе.

— Я счастлива наконец-то познакомиться с вами, — сказала та приветливо, обращаясь к Анжелике. — У нас всегда шла хорошая торговля с Голдсборо. Есть ли у вас новости о моем муже?

— Увы, нет, я сама собиралась задать вам такой же вопрос о моем муже.

— В конце концов они, конечно, вернутся, — философски произнесла мадам де ла Рош-Позе. — Дела в заливе никогда не удавалось уладить без длительных переговоров! Наши мужья научились терпению, общаясь с индейцами, но для нас ожидание тянется иногда слишком долго.

Мадам де Модрибур тепло поблагодарила хозяйку замка за заботу о ее «овечках». Анжелика заметила на лице мадам де ла Рош-Позе то же выражение удивления, которое они испытали в Голдсборо, когда узнали, что эта молодая красивая женщина была благодетельницей королевских невест.

Гостеприимная хозяйка проводила их к замку, выстроенному из камня и дерева на том самом месте, где когда-то находилось жилище Шамплена.

В большом зале их ожидала целая шеренга аккуратно причесанных и хорошо одетых детей, которые приветствовали гостей по всем правилам этикета.

— Можно подумать, что мы при дворе короля, — воскликнула Анжелика, догадавшись, что перед ней многочисленное потомство маркиза де ла Рош-Позе, отлично вышколенное гувернанткой мадемуазель Радегондой

де Фержак.

Мадемуазель де Фержак всем своим видом выказывала гордость за своих воспитанников. Сама она была родом из обедневших мелкопоместных дворян, как, вероятно, и Петронилья Дамур, воспитавшая всех детей Монтелу. Неопределенного возраста, сухощавая и некрасивая, она, тем не менее, не производила впечатления злой женщины и была воплощением идеальной гувернантки детей из благородного семейства.

— Примите мои поздравления, — сказала ей Анжелика. — В наших местах столь хорошо воспитанные французские дети воспринимаются как истинное чудо.

— О! Я не строю иллюзий на их счет, — со вздохом сказала мадемуазель де Фержак. — Когда эти мальчики вырастут, они станут гоняться за дикарями и бродить по лесам, а девочек придется отдать в монастырь или отправить во Францию, чтобы выдать замуж.

— Я не хочу в монастырь, — произнесла симпатичная девчушка лет восьми, со смышленым личиком, — я тоже хочу бродить по лесам.

— У нее только одно на уме — бегать босиком, — вздохнула гувернантка, поглаживая аккуратно уложенные вьющиеся волосы своей воспитанницы.

— Я была такой же, когда была маленькой, и думаю, что она подружилась бы с Онориной, — сказала Анжелика с улыбкой.

— А кто это Онорина?

— Моя маленькая дочка.

— А сколько ей лет?

— Четыре года.

— А почему вы не взяли ее с, собой?

— Потому что она осталась в Вапассу.

Анжелике пришлось ответить детям на множество вопросов о Вапассу и Онорине.

Тем временем слуги уставили длинный деревянный стол множеством различных блюд и кувшинами с напитками. На концах стола красовались серебряные подсвечники с зажженными свечами.

— Чудесно, Радегонда, — сказала довольная мадам де ла Рош-Позе.

— Все эти приготовления из-за нас? — спросила Анжелика. — Даже неловко причинять вам столько хлопот.

— Это необходимо для самих детей, — сказала гувернантка тоном, не терпящим возражений. — У них слишком мало поводов бывать на людях, и как только мне сказали, что в порту слышали грохот якорной цепи, я распорядилась приодеть детей и отдала приказания на кухне.

— А если бы это были англичане?

— Мы встретили бы их пушечными ядрами, — выпалил резвый малыш.

— Но тебе хорошо известно, что у нас больше нет боеприпасов, — заметила ему одна из старших сестер.

— Ой! Французский солдат! Какое счастье! Если появится английский корабль, нас будет кому защитить, — закричали дети, увидев Адемара, и бросились ему навстречу.

— Вы научите нас стрелять из пушки, не правда ли, господин солдат? — спрашивали его мальчики.

— Как долго вы пробудете с нами? — спросила гувернантка, обращаясь к Анжелике и Амбруазине. — Дело в том, что через два дня мы устраиваем небольшой праздник по случаю годовщины высадки Шамплена в этом месте. Мы поставим спектакль, будет угощение…