Анжелика и ее любовь
Шрифт:
– Вы глупы! – крикнула Анжелика, всем сердцем желая влепить оплеуху в его желтую, как старое сало, физиономию.
Ей вдруг стало легче – от крика, а также от того, что, оглядев протестантов одного за другим, она подумала, что жизнь все-таки продолжается. В полутьме трюма, где из-за холода закрыли все порты, обращенные к ней лица ее спутников выглядели так обыденно. Они были здесь, погруженные в свои заботы. И с ними у нее наверняка не останется времени, чтобы предаваться раздумьям о своих горестях и рисовать их себе в слишком
– Ну, что ж, госпожа Анжелика, – снова заговорил Маниго, – если вы находите, что у вас нет причин жаловаться на возмутительные действия этих пиратов, то тем лучше для вас. Однако мы весьма обеспокоены участью Берна. Мы надеялись, что вам о ней что-то известно.
– Я пойду и спрошу, что с ним, – сказала она, вставая.
– Не уходи, мама, не уходи! – во все горло заревела Онорина, испугавшись, что сейчас она снова надолго останется одна. Анжелика вышла, держа дочь за руку.
На палубе она почти сразу увидела Никола Перро. Он сидел на куче снастей, покуривая трубку, а его индеец, скрестив ноги и склонив набок голову, точь-в-точь как прихорашивающаяся девочка, заплетал в косички свои длинные волосы.
– Трудная выдалась ночь, – сказал канадец с понимающим видом.
Анжелика с удивлением спросила себя, что же именно ему известно. Затем она сообразила, что он имеет в виду всего лишь те опасные часы, когда судну угрожали одновременно буря и льды. Видно, всей команде пришлось тогда натерпеться страху.
– Это правда, что мы едва не погибли?
– Благодарите Бога, что вы ни о чем не подозревали и что остались живы, – сказал он, крестясь. – Здесь самые что ни на есть окаянные места. Поскорее бы вернуться домой, на мой родной Гудзон.
Анжелика спросила, не знает ли он, что сталось с одним из пассажиров, мэтром Берном, пропавшим этой бурной ночью.
– Я слыхал, что за неповиновение его заковали в кандалы. Монсеньор Рескатор недавно спустился в трюм, чтобы его допросить.
Анжелика вернулась к своим спутникам и сообщила им, что их друга не выбросили за борт.
Пришли матросы, дежурящие на раздаче пищи и принесли неизменный чан кислой капусты, солонину, а для детей – засахаренные кусочки апельсинов и лимонов. Пассажиры с шумом расселись по местам. Эти трапезы и послеобеденная прогулка составляли их главное развлечение. Анжелика тоже получила порцию, которую вскоре начала с аппетитом уминать Онорина, после того, как разделалась со своей.
– Мама, а ты не ешь?
– Да будет тебе без конца твердить: мама, мама, – раздраженно сказала Анжелика. – Раньше этого слова от тебя, бывало, и вовсе не услышишь.
До ее слуха доносились обрывки разговоров.
– Вы вполне уверены, Ле Галль, что мы не будем проходить Острова Зеленого мыса?
– Патрон, я за это ручаюсь. Мы на севере, далеко на севере.
– А куда мы попадем при этом курсе?
– Туда, где ловят треску и бьют китов.
– Ура! Мы увидим китов, –
– А где причалим?
– Почем знать? Думаю, что в Ньюфаундленде или в Новой Франции.
– В Новой Франции? – вскричала жена булочника. – Но ведь там мы опять попадем в руки папистов! – И она запричитала:
– Теперь ясно, что этот разбойник решил нас продать!
– Замолчите, дура вы этакая! – решительно вмешалась госпожа Маниго. – Будь в вашей голове хоть крупица здравого смысла, вы бы поняли, что даже такой разбойник, как он, не стал бы лезть из кожи вон под стенами Ла-Рошели, не стал бы рисковать там своим судном и рубить якорный канат только затем, чтобы потом продать нас на другом берегу океана.
Анжелика посмотрела на госпожу Маниго с удивлением. Супруга судовладельца, как всегда величественная, восседала на перевернутом деревянном ушате. Это сиденье, вероятно, было не очень-то удобно для ее пышных телес, однако ела она серебряной ложкой из великолепной суповой тарелки дельфтского фарфора.
«Надо же, значит, она все-таки ухитрилась пронести их под юбками, когда мы садились на корабль», – невольно отметила про себя Анжелика.
Однако Маниго тут же вывел ее из этого заблуждения, досадливо сказав:
– Право же, Сара, вы меня удивляете. Стоило капитану потрафить вашим.., хм, причудам, подарив вам эту тарелку, – и от такого-то пустяка вам вмиг изменяет здравый смысл. Я привык слышать от вас более логичные суждения.
– Мои суждения ничуть не глупее ваших. Когда человек умеет верно определить общественное положение тех, с кем он имеет дело, может сразу же распознать людей благородных, почтенных и понять, кому следует оказать внимание в первую очередь, то я не берусь утверждать, что этот человек непременно достоин доверия, но готова поспорить, что он не дурак!
Затем, уже без прежней твердости в голосе, госпожа Маниго осведомилась:
– А что о нем думаете вы, госпожа Анжелика?
– О ком? – спросила Анжелика, не вполне уловившая суть разговора.
– Да о НЕМ же! – закричали все женщины разом. – О хозяине «Голдсборо».., об этом пирате в маске.., о Рескаторе. Госпожа Анжелика, вы ведь его знаете, скажите же нам, кто он?
Анжелика смотрела на них в замешательстве, едва веря своим ушам. Это ей задают такой вопрос? Ей!.. В тишине послышался тонкий голосок Онорины:
– Я хочу палку! Хочу убить Черного человека!
Маниго пожал плечами и возвел глаза к потолочным балкам, призывая их в свидетели вопиющей глупости женщин.
– Речь не о том, кто он, а о том, куда он нас везет. Вы можете сказать нам это, госпожа Анжелика?
– Сегодня утром он еще раз подтвердил мне, что везет нас к островам Вест-Индии. Северным путем можно доплыть туда так же, как и южным.
– Вот те на! – со вздохом сказал судовладелец. – А что думаешь об этом ты, Ле Галль?