Анжелика и принц
Шрифт:
С тех пор понеслось. Музыкалка пошла по бороде первая - потому что да ну её на хер, за гаражами интереснее. Опять же музыкой надо заниматься, и Лике даже выделяли время, чтоб играть на пианино, пока брат не спит, но сидеть в их комнате и слушать комментарии отчима о том, что играет она херово, потому что и сама херовая, и мать у неё такая же -было капец как неохота. Мать ругалась, тыкала Лику носом в то самое пианино и в то, что его в кредит покупали и что там ещё, но Лика только дернулась - тебе надо, ты и играй. А не хочешь - продавай.
Правда, у пацанов за гаражами была гитара, и Лика довольно быстро разобралась, какие пальцы куда ставить - со слухом
В школе она тоже съехала на тройки довольно быстро. О нет, мать пыталась её контролировать и заставлять. Но Лика навострилась сбегать из дома, и ищи её там. С младенцем и алкашом не очень-то побегаешь по улице, и это прекрасно.
У Лёхи был старший брат, а у того - гараж. Брат уехал из города, а ключи от гаража оставил Лёхе, там в итоге компания и собиралась. Пели, пили, кто-то и травку покуривал, а кто-то - и более специфичные вещи делал, Лика этого не касалась. Пить - пила, трахаться - трахалась, а наркотики пробовать побоялась.
Они мечтали о лучшей жизни, но не очень-то понимали, что вот прямо сейчас могут сделать для этой лучшей жизни. Наверное, надо было дотянуть до восемнадцати и уезжать туда, где больше людей и работы, но так могли не все. Подружка Оксанка поступила в универ, одноклассник Мишка - в политех. Трое парней ушли в армию. А остальные так и тусили в городе, перебиваясь случайными заработками и какой-никакой учёбой.
Лика фигово сдала ЕГЭ, с такими баллами поступить в приличное место можно было и не мечтать. Поэтому когда мать сказала - иди хоть в педколледж, лентяйка, Лика и пошла. А чего делать-то?
Поступила на учителя начальных классов. Скука смертная - педагогика, психология и вот это всё. Интересно было на мировой культуре и философии - вела классная молодая преподша, она много знала и могла не только докапываться, но и посмеяться с ними, и работу интересную придумать. А остальное Лике не заходило вот никак.
Она уже думала понемногу - может, первый курс дотянуть, а потом перевестись в областной центр? Ну, попробовать. Конечно, для этого надо учиться, а вот учиться-то и не получалось.
Лика почти каждый день возвращалась домой с желанием уж сегодня-то выучить всё на завтра, и прочитать, и написать, и что там надо. Но дома орал сначала младенец, а потом детсадовец, и не только орал, а ещё лез в её вещи, портил ей тетради и учебники, и пытался добраться до её телефона. Дома была вечно замотанная мать, которой не сильно-то облегчало жизнь, если Лика жарила на ужин картошку, или макароны с фаршем, или что там ещё. Нет, Лика не была безрукой, но когда она заходила домой, эти самые руки у неё опускались. И чем дальше, тем проще было послать всех домашних по разным адресам и уйти на улицу или в гараж. Объяснить - нереально, потому что в ответ она слышала только одно - у тебя отдельная комната, что тебе ещё надо? Ну да, если бы не было той отдельной комнаты, она бы давно уже сбежала жить к Лёхе, или к кому там ещё! А так только изредка ночевала там, не чаще раза в месяц, когда дома становилось совсем херово. Мать требовала сознаться, где она была и что делала, но Лика стояла на своём жёстко - была у подружки, как зовут - не скажу, ты её всё равно не знаешь. Ушла - и ушла, не насовсем же, вернулась ведь. И в школе учусь, как могу, так и учусь. И в комнате своей неделю назад убиралась. Ах, не видно? А
Мать обижалась на такие слова, но Лике было без разницы, кто там на что обижается. Конечно, многие друзья жили как-то так же, но не все. Встречались и нормальные семьи -где детей защищали от придирок учителей в школе, где ходили гулять не только с младенцами, где забота выражалась не только в тарелке еды со словами «Жри, скотина», и требованиях до минуты отчитаться, где была и что делала, а в каком-то понимании, что ли. Подружка Алинка из дому не сбегала, у неё и мать была спокойная, и отчим ей достался нормальный, непьющий. Ну, то есть, в праздники-то все пьющие, но выпил раз в месяц - и норм, а не каждый божий день, и без скандалов. У подружки Жанки тоже дома спокойно, и пересидеть скандал у неё можно, и даже иногда переночевать. Поэтому не надо говорить, что вообще жизнь такая, это люди такие.
Ладно, надо или спать, или хоть до толчка сходить, думала Лика. Открыла глаза, они открылись, села и увидела такое...
Что тотчас же зажмурилась обратно и завизжала.
04. Анри. Прелестная Анжелика
Анри пришёл в себя от визга, от дикого женского визга такой силы, что уши закладывало. Ох, Орельен же пытался оживить его Анжелику, и что там? Неужели это Анжелика, прелестная графиня Анжелика де Безье, так оглушительно визжит?
Он с трудом сел, открыл глаза, поморгал немного и оглянулся. Склеп, всё верно, они тут и были. Только через отверстие в куполе проникает свет, это что, значит, утро настало? Сколько времени они уже тут?
Друзья - Орельен де ла Мотт и Жан-Филипп де Саваж лежали рядом на полу. Точно, они стояли вокруг постамента, держались за руки и делились силой с Орельеном, который проводил обряд. А потом что случилось? И откуда такое ощущение, что он, Анри, или пил всю ночь напролёт, или дрался с десятком противников разом, почему сил-то нет?
И почему ж она визжит-то?
Анри поднялся, оперся на постамент и взглянул на девушку.
Но это была вовсе не Анжелика!
Нет, девушка была похожа, очень похожа, лицом - как две капли воды. Но его Анжелика была пышнее телом, у неё были длинные каштановые волосы, и одета она была в сорочку, просто в сорочку.
Девушка, сидящая на постаменте, оказалась одета в какой-то странный чёрный кожаный дублет с капюшоном и непонятной застёжкой, в длинные и узкие синие штаны, а на ногах у неё черные кожаные сапоги со шнуровкой. Зелёные глаза - точь-в-точь, а вот волосы короткие и торчат в разные стороны. Она в панике оглядывала склеп, шевелящихся Орельена и Жана-Филиппа, и стоящего Анри. А взгляд у неё был - невероятный. Исподлобья, тяжёлый, будто орудие наставила. И она всё ещё визжала.
Господи, кто же это такая, и что с ней теперь делать?
– Сударыня, перестаньте же, перестаньте, пожалуйста, - у Анри не было сил крикнуть, он подумал даже, что его еле слышный шепот она не услышит вовсе.
Но она услышала. Визг прекратился - кто-то за его спиной облегчённо вздохнул, а потом она подняла на него прекрасные зелёные глаза и прошептала:
– Господи, у меня глюки. А-а-а-а, у меня глюки. Мы что, наклюкались вчера с Дюшей?
Что мы пили-то? Дюша, ау, хер ты собачий, что ты мне налил вчера? Или мы не пили, а нюхали? Или не дай бог кололись?