Анжелика. Мученик Нотр-Дама
Шрифт:
— Но тогда, если я правильно поняла, мне пришлось бы предоставить мужа его печальной участи.
— Безусловно. Графа де Пейрака могут заставить молчать только тюремные стены. Но женщина ради роскоши и поклонников быстро забывает то, что ей следует забыть. В любом случае, уже поздно. Ну же, мадам.
— А если я скажу вам, где находится ларец, — предложила Анжелика, хватая принца за плечи. — У вас в руках, монсеньор, у вас одного будет та власть, которой покорится сам месье Фуке, а еще доказательства предательства тех вельмож, которые смотрят на вас свысока, не принимают
В глазах молодого принца сверкнул огонек, и он облизнул губы.
Но шевалье де Лоррен тут же схватил его и привлек к себе, словно желая уберечь от пагубного влияния Анжелики.
— Берегитесь, монсеньор. Не позволяйте этой женщине искушать вас. Давая лживые обещания, она пытается ускользнуть от нас и оттянуть смерть. Пусть лучше унесет свою тайну в могилу. Если же тайна эта окажется у вас, вы, безусловно, станете более могущественным, но дни ваши будут сочтены.
Филипп Орлеанский размышлял, прильнув к груди своего фаворита, радуясь тому, что находится под чьей-то защитой.
— Вы правы, как всегда, моя бесценная любовь, — вздохнул он. — Итак, выполним наш долг. Выбирайте, мадам: яд, шпага или пистолет?
— И выбирайте быстрее! — угрожающе отрезал шевалье де Лоррен. — Или же мы выберем за вас.
Промелькнувшая было надежда растаяла, и теперь Анжелику охватил ужас — выхода не было.
Перед ней стояли трое мужчин. Стоит пошевелиться — и ее поразит шпага шевалье де Лоррена или пистолет Клемана. Рядом не было шнура, чтобы звонком позвать прислугу. Снаружи не слышалось ни единого звука. Только дрова потрескивали в очаге, только стук капель по стеклу нарушал убийственную тишину. Они набросятся на нее через несколько мгновений. Анжелика, не отрываясь, смотрела на оружие. От пистолета или шпаги смерть неизбежна. Может быть, яд не убьет ее? Вот уже год, как она каждый день принимает маленькую дозу яда, который готовил для нее Жоффрей.
Она протянула руку, стараясь, чтобы та не дрожала.
— Давайте! — прошептала она.
Поднеся бокал к губам, она заметила на дне осадок с металлическим отливом и, пока пила, старалась не взбалтывать жидкость. У яда был едкий жгучий вкус.
— А теперь оставьте меня одну, — сказала она, ставя стакан на столик.
Анжелика не чувствовала никакой боли. «Несомненно, — размышляла она, — та пища, которую я съела у принцессы Генриетты, пока защищает стенки моего желудка от разрушающего действия яда…» Она не теряла надежды ускользнуть от своих мучителей и избежать страшной смерти.
Она упала на колени перед принцем.
— Монсеньор, сжальтесь над моей душой. Пришлите мне священника. Я умираю. У меня уже нет сил, чтобы подняться. Сейчас вы видите, что я не убегу от вас. Не дайте мне умереть без исповеди. Бог покарает вас, если вы бесчестно лишите меня последнего причастия.
Она отчаянно закричала:
— Священника! Священника! Господь покарает вас!
Анжелика увидела, что побледневший Клеман Тоннель отвернулся и перекрестился.
— Она права, — произнес дрожащим голосом принц. — То же самое было в истории с дамой из Оверни… Мы ничего не выиграем, если лишим ее христианского
— Господа, уйдите, — умоляла Анжелика нарочито слабым голосом и хватаясь рукой за живот, словно ее нестерпимо мучили спазмы. — Я хочу только мира моей душе. Но я чувствую, что если хоть кто-нибудь из вас останется здесь, я не сумею простить своих врагов. Ах! Как больно! Господи, помилуй меня!
И она с ужасным криком откинулась назад.
Филипп Орлеанский потянул за собой шевалье де Лоррена.
— Уходим! Быстро! Ей осталось всего несколько минут.
Дворецкий вышел из комнаты еще раньше.
Как только дверь за ними закрылась, Анжелика одним прыжком оказалась у окна. Когда ей удалось поднять тяжелую раму, поток дождя хлынул ей в лицо, а сама она наклонилась над темной бездной. Молодая женщина ничего не могла разглядеть, и нельзя было понять, на каком расстоянии от земли находится ее окно, но Анжелика без колебаний взобралась на подоконник.
Падение показалось Анжелике нескончаемым. Наконец она жестко приземлилась во что-то вроде сточной канавы, что, несомненно, спасло ее от переломов. Резкая боль в лодыжке испугала ее, но это оказался всего лишь вывих.
Анжелика сделала несколько шагов вдоль стены, потом спешно засунула себе в горло прядь волос, и ей удалось несколько раз вызвать у себя рвоту.
Она понятия не имела, где находится. Идя вдоль стены, Анжелика с ужасом поняла, что попала в маленький внутренний дворик, заваленный мусором и нечистотами, и здесь, на дне, ее могли поймать, как в ловушке.
К счастью, она внезапно нащупала дверь, толкнула ее, и та подалась. Внутри было темно и сыро. Пахнуло вином и подвальной сыростью. Должно быть, она оказалась в служебных помещениях Лувра, рядом с винными погребами.
Анжелика решила подняться на этаж выше. Она бросится за помощью к первому же встречному стражнику… Но тогда король арестует ее и бросит в тюрьму. Ах! Как же выбраться из этой мышеловки?
Добравшись до галереи, куда выходили двери покоев, она облегченно вздохнула. Всего в нескольких шагах, у двери в апартаменты принцессы Генриетты, стоял на посту швейцарский гвардеец, у которого она недавно спрашивала дорогу. И в тот же миг у нее вырвался вопль ужаса: в другом конце коридора показались шевалье де Лоррен и Филипп Орлеанский со шпагами в руках. Им был известен единственный выход из дворика, откуда сбежала их жертва, и они решили перерезать ей путь.
Оттолкнув часового, Анжелика ворвалась внутрь салона и бросилась к ногам принцессы Генриетты.
— Сжальтесь, Мадам, сжальтесь, меня хотят убить!
Даже пушечный выстрел не мог сильнее потрясти блистательное общество.
Все игроки вскочили, ошеломленно глядя на растрепанную, вымокшую до нитки молодую женщину в грязном изорванном платье, что упала на пол посреди них.
Ее силы были на исходе. Анжелика затравленным взглядом смотрела на присутствовавших в салоне придворных, среди которых она узнала Андижоса и Пегилена де Лозена.