Анжелика. Мученик Нотр-Дама
Шрифт:
Дегре, завсегдатай таверны, положил на стол перед собой роговую табакерку и натер немного табаку, чтобы набить свою трубку.
Анжелика почувствовала себя совсем одинокой и беспомощной.
Гонтран вдруг сказал:
— Если я правильно понял, ты замешана в подозрительной истории и рискуешь расстаться с жизнью. Ну да я не удивлен — это вполне в твоем духе.
— Мессир де Пейрак находится в Бастилии по обвинению в колдовстве, — объяснил Дегре.
— Я не удивлен, — повторил Гонтран — Но ты еще можешь выпутаться. Если у тебя нет денег, я одолжу. Я скопил небольшую сумму на путешествие по Франции, да и Раймон, наш брат-иезуит,
На мгновение Анжелика почувствовала себя под надежной защитой Монтелу, в тишине болот и лесов. Флоримон играл бы с индюками у подъемного моста…
— А как же Жоффрей? — произнесла она. — Кто за него будет бороться? Кто добьется справедливости?
Наступило тягостное молчание, и лишь за одним из столиков во все горло орали пьянчуги да нетерпеливо стучали ножами по тарелкам, требуя ужина, посетители. Появление Корбасона, хозяина и повара таверны, который, высоко подняв на вытянутых руках, нес на подносе зажаренного гуся с аппетитной корочкой, сразу всех угомонило. Шум в зале поутих, и среди удовлетворенного чавканья было слышно, как кидают кости четверо игроков.
Дегре невозмутимо продолжал набивать свою голландскую трубку с длинным мундштуком.
— Ты действительно так дорожишь своим мужем? — спросил Гонтран.
Анжелика сжала зубы.
— Одна унция его мозга дороже, чем ваши три головы, вместе взятые, — без обиняков заявила она. — Я знаю, что это звучит нелепо, но, хотя он мой муж, к тому же хромой и изуродованный, я его люблю.
Она судорожно вздрогнула, всхлипнув без слез.
— Но я сама его погубила. Из-за той грязной истории с ядом. А вчера на аудиенции у короля я подписала ему приговор, я…
Внезапно взгляд ее остановился, а лицо исказилось от ужаса. Напротив, за квадратом окна появилось страшное видение: лицо, будто из кошмарного сна, прикрытое длинными грязными прядями волос, с каким-то лиловым наростом на мертвенно-бледной щеке. Один глаз был закрыт черной повязкой, а другой горел, как у волка. Ужасный призрак смотрел прямо на Анжелику и смеялся.
— В чем дело? — спросил Гонтран, который сидел спиной к окну и ничего не видел.
Дегре проследил за испуганным взглядом молодой женщины и внезапно метнулся к двери, свистом подзывая пса.
Физиономия за окном исчезла. Через несколько мгновений адвокат вернулся с пустыми руками.
— Исчез, как крыса в норе.
— Вы знаете, кто этот несчастный? — спросил Сербало.
— Я всех их знаю. Это Весельчак, известный негодяй, король воров-карманников с Нового моста, один из самых опасных главарей бандитских шаек в Париже.
— И хватает же ему наглости заявиться сюда, чтобы подглядывать, как ужинают порядочные горожане!
— Скорее всего, в зале находится его сообщник, которому он хотел подать знак.
— Но он смотрел на меня, — сказала Анжелика, стуча зубами от страха.
— Полноте! Не бойтесь. Просто здесь неподалеку улица Трюандери [11] и предместье Сен-Дени. Там главное пристанище нищего сброда и место, где обретается их король — Великий Кесарь.
С этими словами он обнял Анжелику за талию и решительным движением привлек ее к себе. Она почувствовала жар и силу этой мужской руки. Нервное напряжение постепенно прошло. Не стыдясь,
11
Truanderie — дословно улица Нищих.
— Черт возьми, — весело проговорил Дегре, — мы пришли в кабак не затем, чтобы вести такие мрачные разговоры. Давайте поедим, а потом обсудим наши планы. Эй! Корбасон, чертов повар, хочешь уморить нас голодом?
Хозяин тут же поспешил к столику.
— Чем ты можешь угостить троих вельмож, которые весь день питались исключительно переживаниями, и молодую хрупкую даму, чей аппетит стоило бы разбудить?
Корбасон потер рукой подбородок и с воодушевлением произнес:
— Ну, господа, вам я предложу большой кусок говяжьего филе с кровью, фаршированный огурцами и корнишонами, трех цыплят, запеченных в золе, и миску пирожков в масле. А даме что-нибудь более легкое, не так ли? Вареная телятина, салат, костный мозг, яблочное желе, засахаренная груша и вафли. И под конец — ложечку драже с фенхелем, и я уверен, что на ее лилейных щечках распустятся розы.
— Корбасон, ты самый незаменимый и самый любезный человек на всем белом свете. Когда я в следующий раз зайду в церковь, то помолюсь за тебя перед святым Оноре [12] . Более того, ты настоящий кудесник, создатель не только соусов, но и вдохновенных речей.
Но впервые в жизни Анжелике не хотелось есть. Она едва прикоснулась к кулинарным творениям мэтра Корбасона.
Ее организм боролся с остатками яда, который она проглотила прошлой ночью. Казалось, прошла не одна сотня лет после того ужасного случая. Недомогание, духота в прокуренном зале лишили ее последних сил, и она неудержимо стала засыпать. Закрыв глаза, она сказала себе, что Анжелика де Пейрак умерла.
12
Оноре (Гоноратус) (ум. 429/430 г.), епископ Арля (на Роне), считался во Франции покровителем пекарей.
Когда она проснулась, зал таверны уже наполнился туманным утренним светом.
Анжелика пошевелилась и обнаружила, что ее щека упиралась в какую-то твердую подушку, которой оказалось не что иное, как колени адвоката Дегре, который, прикрыв глаза, с мечтательным видом продолжал курить.
Анжелика поднялась с его колен настолько торопливо, что из-за резкого движения даже сморщилась от боли.
— Ах, простите меня… — пробормотала она. — Я… должно быть, вам было ужасно неудобно.
— Как вам спалось? — спросил он, растягивая слова, и в его голосе усталость смешивалась с нотами легкого опьянения. Стоявший перед ним кувшин был почти пуст.
Развалившись на скамьях или даже на плиточном полу, похрапывали несколько вчерашних посетителей. Сербало и Гонтран тоже спали, положив локти на стол.
Молодая женщина взглянула на окно. Ей смутно помнилось, что накануне она была чем-то сильно напугана, но теперь за окном было просто серое дождливое утро и по стеклу бежали струйки воды.