Анжелика. Мученик Нотр-Дама

Голон Анн

Она машинально повторила жест Куасси-Ба. Лицо карлика сразу же расплылось в широченной улыбке.

— Так ты наша, а то мне показалось… Что-то я тебя не помню, ты у кого? У Родогона-Египтянина, Беззубого Жана, Синего Матроса или, может, у Ворона?

Анжелика ничего не ответила и вновь принялась рассматривать через окно Беше. Карлик одним прыжком вскочил на подоконник. В оконном свете стало видно его грубое лицо и нахлобученную на голову грязную фетровую шляпу. У него были круглые, пухлые руки и совсем крошечные ступни, обутые в детские туфли из мешковины.

— Ну

и где твой клиент, с которого ты глаз не спускаешь?

— Вон там, в углу.

— И ты думаешь, этот старый мешок с костями, у которого один глаз посылает к черту другой, прилично заплатит за твои труды?

Анжелика глубоко вздохнула. В ней снова начинала бурлить жизнь. Теперь она знала, что нужно делать.

— Я должна убить этого человека, — сказала она.

Карлик проворно провел рукой по ее талии.

— Да у тебя и ножа-то нет. Чем ты его убьешь?

Лишь теперь Анжелика внимательно рассмотрела странное существо, которое появилось из темноты, точно крыса, точно одно из тех мерзких созданий, что наводняли Париж с наступлением темноты.

Несколько часов она словно лунатик, спотыкаясь, потерянно бродила по улицам Парижа. Что привело ее к «Зеленой ограде»? Ненависть? Охотничий инстинкт?

— Пойдем-ка со мной, маркиза, — неожиданно произнес карлик, спрыгивая на землю. — Пойдем к Невинным. Договоришься там с дружками, они укокошат твоего попа.

Она пошла за ним без малейшего колебания. Он вразвалку шагал впереди.

— Меня зовут Баркароль, — сообщил он чуть погодя, — изящное имя, а? Такое же изящное, как я сам! [80] Хо-хо!

80

Прозвище карлика происходит от «баркаролы», песни венецианских гондольеров.

Он издал какое-то улюлюканье, подпрыгнул, слепил из снега и грязи снежок и залепил им в окно дома.

— Удираем, дорогуша. А не то добрые горожане, которым мы помешали дрыхнуть, выплеснут нам на голову содержимое ночного горшка.

Стоило ему это сказать, как ставни распахнулись и Анжелика едва успела отскочить в сторону, чтобы не попасть под душ, о котором предупредил карлик.

Баркароль куда-то сгинул, но Анжелика, по щиколотку в грязи, продолжала идти вперед. Одежда промокла, но она не чувствовала холода.

Легкий свист заставил ее взглянуть в сторону водосточной трубы. Из-за нее вынырнул карлик со словами:

— Прошу прощения, маркиза, за то, что покинул вас, не попрощавшись. Я заходил за другом. Вот — Жанен Деревянный Зад.

За ним показался второй силуэт. Это был не карлик, а калека, жалкий обрубок человека. Безногий, он сидел в некоем подобии большого деревянного таза. В узловатых ручищах он держал по деревянной колодке, которыми отталкивался от земли, чтобы передвигаться по мостовой.

Урод поднял на Анжелику испытующий взгляд. На нее смотрело не лицо, а звериная морда, усеянная гнойниками. Редкие волосы тщательно приглажены на блестящем черепе. Единственной одеждой нищего было нечто похожее на короткий плащ

из голубого сукна, петлицы и обшлаги которого были обшиты золотым галуном. Должно быть, когда-то этот плащ принадлежал офицеру. Наряд дополняло безукоризненное жабо, придавая странному персонажу колоритный вид. Внимательно изучив молодую женщину, существо прочистило горло и плюнуло в нее. Анжелика удивленно посмотрела на него и вытерлась пригоршней снега.

— Хорошо, — удовлетворенно заметил безногий, — она понимает, с кем говорит.

— Говорит? Ничего себе разговорчик! — воскликнул Баркароль. И расхохотался своим улюлюкающим смехом. — Хо-хо! Какой я умник!

— Подай мне шляпу, — сказал калека. Он нацепил войлочную шляпу, украшенную пышным пером и, отталкиваясь своими колодками, отправился в путь.

— Чего ей нужно? — спросил он через некоторое время.

— Чтобы ей помогли убить одного попа.

— Это можно. Она чья?

— Понятия не имею…

Они шли все дальше, и постепенно к ним присоединялись другие призрачные силуэты. Сначала из темных закоулков, подвалов или с берега реки раздавался свист, затем появлялись длиннобородые босые нищие, старухи, будто вылепленные из четок и груды подвязанных бечевкой лохмотьев, слепые… Хромые, поторапливаясь, тащили на плечах костыли, горбуны забыли снять свои фальшивые горбы. В безумную актерскую труппу затесалось и несколько настоящих калек.

Анжелика с трудом понимала их язык, пересыпанный странными словечками. На перекрестке они столкнулись с компанией усатых головорезов. Анжелика сначала приняла их за военных или за патруль, но быстро сообразила, что перед ней — переодетые бандиты.

Она невольно попятилась под волчьими взглядами безобразных разбойников, но, обернувшись, увидела, что окружена.

— Страшно, красотка? — спросил один из бандитов и бесцеремонно обнял ее за талию.

Она скинула его руку и резко ответила:

— Нет!

Он не отстал, и тогда Анжелика отвесила ему пощечину. Поднялся гвалт, и она спросила себя, что же теперь с ней будет? Но ей не было страшно. Ненависть и бунтарство долго зрели в ее душе и сейчас вылились в неистовое желание кусаться, бить, вцепиться ногтями в глаза. Очутившись на самом дне, окруженная хищниками, Анжелика и сама превратилась в такого же дикого зверя.

Порядок навел не кто иной, как странный Жанен Деревянный Зад. Своим властным, замогильным голосом, больше напоминающим грозный звериный рык, калека повергал в дрожь остальных нищих и подавлял их. Всего несколько резких слов — и человек-колода пресек потасовку. Взглянув на пристававшего к ней бродягу, Анжелика заметила, что его щеку пересекли кровавые полосы и он прикрывает рукой глаз. Но остальные хохотали.

— О-го-го! А девка-то здорово тебя разукрасила!

Анжелика с удивлением услышала, что сама смеется. Выходит, смеяться не труднее, чем спуститься в самую бездну ада? А страх… В конце концов, что такое страх? Для нее его больше просто нет. Страх — удел славных парижан, которые дрожат, когда под их окнами вереницы нищих тянутся к кладбищу Святых Невинных на встречу со своим королем, Великим Кесарем.