Анжелика. Тени и свет Парижа
Шрифт:
— Ну почему вы не хотите меня понять, почему вы оставляете меня на произвол судьбы?
Она вдруг почувствовала так, как будто тонет в зыбучих песках, которые поглотили ее счастье.
Мэтр Людовик не рассердился.
— Успокойся, — сказал он, внезапно переходя на «ты», — доверься мне. Знай, что я не могу сказать тебе больше того, что уже сказал, но не могу сказать и ничего другого. Именно в этом проклятии кроется зло, влияющее на твою жизнь, обрекающее тебя на поражение, вопреки тому, что при рождении ты получила силу побеждать. Все, что я могу сделать, это избавить тебя от проклятия, которое было направлено на твоего отца, а посему коснулось твоей
— Почему тремя?
— Потому что одна оскорбленная девица, несмотря на всю обиду, не смогла бы навести столь сильное заклятие. Она обратилась за помощью к матери и к одной из своих теток, слава которой преодолела границы королевства и докатилась до самого Черного моря. Твой отец должен был потерять все, что имел, а главное — он должен был остаться бездетным.
— Но тогда… как же получилось, что мы все-таки появились на свет?
— В этом-то и заключена тайна… Насколько бы ни была сильной наведенная порча, порой случается так, что она не действует или ослабляется неучтенными противодействующими силами. Святость вашей матери смогла отвести или изменить предначертанные несчастья.
Анжелика продолжала зачарованно глядеть на колдуна, но не произнесла ни слова, и он добавил почти весело:
— Все ясно как день. Невозможно заставить страдать кого-либо, если для него любое страдание, любая жертва, даже невозможность иметь детей, — испытание, ниспосланное Богом. И именно это испытание дарует скромному созданию счастье служить Богу, разделить страдания Господа Нашего Иисуса Христа на кресте. Горячо верующий человек принимает все муки, лишь благословляя их. Самые зловредные умы бессильны против таких жертв. Таким образом, ваша матушка частично разрушила чары, воздействовавшие на вашего отца, и избавила его от злой участи остаться бездетным, что, несомненно, стало бы самой жестокой карой как для него, так и для нее.
Мэтр Людовик говорил с такой искренней добротой, что Анжелика вконец растерялась. И вспомнила своего отца сидящим на склоне холма, пока она сама, прыгая то на одной, то на другой ножке, приставала к нему с вопросами.
Вся эта история с цыганкой была так не похожа на него.
— Мой отец был порядочным человеком, — жалобно пролепетала она, пытаясь нарисовать более правдивую картину минувшего.
— Почему вы говорите «был»? Ваш отец не умер, насколько мне известно. И что странного в том, что восточная женщина до безумия влюбилась в порядочного человека, христианина, который оценил ее по достоинству и который заставлял ее смеяться? Эти женщины-гадалки очень впечатлительны и чувствительны, как арфы, но при этом они не избалованы романтическим вниманием своих мужчин, которые в большинстве своем отличаются угрюмостью и не блистают красноречием.
— А… тот, другой? Тот, чьи глаза горят во тьме.
— Он меня не интересует. Это ваше дело. Скажу только: никакой это не демон, а просто человек, родившийся злым и развращенным. Таких много, и всех их объединяет то, что они не умеют или не желают воспользоваться возможностями, которые им дарованы, чтобы измениться в лучшую сторону. Они идут к власти самой легкой дорогой: продают душу дьяволу или заставляют поверить в это наивных людей. Они сеют беспокойство и ужас, используя трюки фокусников с Нового моста. Они плодят хаос и преступления. Все, что я могу сказать — он бессилен против вас. Возможно, сейчас он напуган много сильнее, чем вы. Но давайте больше не будем говорить об этом.
Было ясно, что мэтр Людовик больше ничего не скажет. Он и так уже сказал своей посетительнице намного больше, чем имел обыкновение сообщать клиентам, будь они хоть судьями, хоть принцами или канцлерами.
Озадаченная, Анжелика поднялась и положила на стол кошель. А ведь она возлагала столько надежд на эту встречу, цеплялась за нее, как тонущий за соломинку.
Когда Анжелика, полная сомнений, уже брела в сторону шумной толпы библиофилов и конвоируемых заключенных, мэтр Людовик догнал ее и обратился к ней, словно к ребенку или к подруге:
— Держите себя в руках, малышка! Не поддавайтесь танцу Сатаны!.. Именно вам предначертано спасти мир!
Глава 22
Анжелика возвращается в «Красную маску», где ее отсутствие вызвало общее смятение. — Она принимает свою жизнь, и прошлую, и будущую, такой, как она есть
ШУТНИК! Вот он кто, твердила себе Анжелика, идя по направлению к улицам Валле-де-Мизер и Франк-Буржуа. Он посмеялся над ней. Поразительно, как Полька, обладавшая тонкостью суждений и верным чутьем, порекомендовала ей этого колдуна.
Сначала Анжелика отправилась на улицу Франк-Буржуа, а потом вошла в «Красную маску» через заднюю дверь, появившуюся в трактире по ее распоряжению.
После исчезновения хозяйки все извелись.
Не видеть ее, а главное, не знать, где она находится, — вся команда «Красной маски» была в полной растерянности, на грани отчаяния. Оказалось, что во многих мелочах, например сколько щепоток перца добавить в то или иное блюдо, доверяют только Анжелике. Никому и в голову не пришло обратиться к мэтру Буржю и уж тем более к Одиже, который с готовностью предложил свои услуги и чей профессиональный опыт был общепризнанным. Все невольно повернулись к Флипо, который, очевидно, знал больше остальных. Фразы на воровском жаргоне, которыми порой обменивались Анжелика и подросток, говорили о том, что у них свои секреты, а это вызывало любопытство и порождало зависть. Поваренок не отрицал, что он знал чуть больше остальных, но объяснил только, что мадам Анжелика ушла, чтобы «закончить одно дело…». Это заявление никого не успокоило.
И вдруг она появилась, как обычно, с первыми лучами зари. Ее фигурка возникла в неясном сером свете, который окутывал еще холодное помещение. Теперь можно зажечь огонь, отворить ставни, открыть витрину с соблазнительными блюдами, манящими прохожих.
Тогда как сама Анжелика ощущала себя лишь тенью той женщины, которая когда-то жила совсем иной жизнью.
Однако постепенно, занявшись простыми, но нужными делами, которые она так любила, Анжелика вновь обрела душевный покой.
На следующее утро после своего безумного приключения Анжелика окончательно пришла в себя, стоя перед кухонным столом, на котором была навалена гора овощей и фруктов.
Ее пальцы слегка коснулись гладкой кожуры роскошной тыквы. Она взяла нож, разрезала тыкву, и крепкая мякоть цвета утренней зари вызвала улыбку на ее лице.
Помнится, в Монтелу дети не слишком любили тыквенный суп? Но госпожа де Сансе, гордившаяся прекрасными овощами, которые делали честь ее огороду, настаивала, чтобы дети непременно ели это сезонное блюдо.