Анжелика. Война в кружевах (Анжелика и король)
Шрифт:
— Кто здесь? — крикнула Анжелика, чуть живая от страха.
Ответа не было, но шаги приблизились к алькову.
«Жемчуг!» — подумала Анжелика.
Она схватила со столика пригоршню драгоценностей, и почти в ту же секунду ее накрыло тяжелое покрывало. Кто-то грубо схватил ее и пытался связать веревкой. Она извивалась, как угорь, хрипя под толщей ткани. Ей удалось высвободиться, и, набрав воздуха, Анжелика закричала:
— На помощь! Спаси…
Узловатые пальцы сдавили горло, заглушив крик о помощи. Анжелика задыхалась. Ей казалось,
«Я умираю, — пронеслось у нее в голове, — я умираю, этот вор меня сейчас задушит… как глупо… Филипп… Филипп!»
И она потеряла сознание.
Очнувшись, Анжелика почувствовала, как что-то выскользнуло из ее пальцев и упало на плиточный пол. Послышался стук падения бусин.
«Мой жемчуг!»
Анжелика с трудом перегнулась через край соломенного тюфяка и увидела на полу нитку розового жемчуга. Должно быть, пока ее похищали и перевозили сюда, она держала бусы в крепко сжатом кулаке. Анжелика растерянно огляделась. Она находилась в комнате, напоминавшей келью. Через небольшое стрельчатое окно, забранное решеткой, медленно проникала рассветная дымка, заглушая желтый свет стоявшей в укромной нише масляной лампы. Из мебели в комнате имелись лишь грубо сколоченный стол, трехногая табуретка да отвратительная кровать, устроенная из деревянной рамы и брошенного поверх нее тюфяка.
«Где я? Кто меня похитил? Чего от меня хотят?»
Жемчуг у нее не забрали. Веревки сняли, но на нее по-прежнему было наброшено покрывало, а под ним лишь легкая ночная сорочка из розового шелка. Анжелика наклонилась, подняла ожерелье и машинально надела его на шею. Одумавшись, она все-таки сняла жемчуг и спрятала его под валик в изголовье.
Снаружи раздался серебряный звон колокола, ему вторил другой колокол. Взгляд Анжелики остановился на маленьком распятии из черного дерева, висевшем на беленой стене. Распятие украшала веточка самшита.
«Монастырь! Я в монастыре…»
Прислушавшись, она уловила далекое эхо органа и пение псалмов.
«Что все это значит? Боже мой, как болит шея!»
Несколько минут обессиленная Анжелика все еще оставалась в полубессознательном состоянии. Ее мысли путались. Она старалась убедить себя в том, что ей просто привиделся дурной сон и сейчас она наконец проснется и избавится от абсурдного кошмара.
Шаги, раздавшиеся в коридоре, заставили ее приподняться на постели. Мужские шаги.
Похититель? Ха! Ему это даром не пройдет, он за все поплатится. Анжелика не боялась бандитов. Если нужно, она напомнит, что сам король преступного мира, Деревянный Зад, числится среди ее друзей.
Мужчина остановился у двери. В замке повернулся ключ, и похититель вошел в комнату. Анжелика замерла от изумления.
— Филипп?!
Меньше всего она ожидала увидеть мужа. Своего мужа Филиппа, который
— Филипп! — повторила Анжелика. — Ах! Филипп, какое счастье! Вы пришли мне на помощь?
Что-то необычное, какая-то холодность в его взгляде остановила порыв, который уже было бросил ее к супругу.
Он стоял у порога в высоких сапогах из белой кожи великолепной выделки, неотразимый в своем расшитом серебром сером замшевом жюстокоре, с воротником из тончайшего венецианского кружева. Тщательно завитые кудри его светлого парика ниспадали на плечи. Шляпа из серого бархата была украшена белыми перьями.
— Как вы себя чувствуете, мадам? — спросил дю Плесси. — Вы здоровы?
Можно было подумать, что они встретились в модном салоне.
— Я… я не знаю, что со мной случилось, Филипп, — в полном смятении пробормотала Анжелика. — На меня напали прямо в спальне… похитили и привезли сюда. Вы можете сказать, какой негодяй совершил это злодеяние?
— С удовольствием. Вас похитил Ла Виолетт, мой камердинер.
Анжелика онемела от неожиданности.
— По моему приказу, — с деланной любезностью добавил Филипп.
Она содрогнулась. Правда была очевидна.
В ночной рубашке, босиком она бросилась по холодным плитам прямо к окну и вцепилась в железные прутья решетки. Вставало солнце, начинался чудесный летний день — день, когда король и весь его двор отправятся охотиться на оленя в лесу Фос-Репоз. Но маркиза дю Плесси-Бельер не будет присутствовать на этой охоте. Вне себя от гнева Анжелика повернулась к мужу.
— Вы сделали это, чтобы я не смогла появиться на королевской охоте?!
— Как вы догадливы!
— А вы знаете, что Его Величество никогда не простит мне эту вопиющую бестактность, что он отошлет меня в провинцию?
— Именно этого я и добиваюсь.
— О! Вы не человек, вы — дьявол.
— Неужели? Так знайте, что вы — не первая женщина, которая делает мне столь лестный комплимент.
Филипп рассмеялся. Гнев жены даже сделал его разговорчивым.
— Если разобраться, то во мне не так много дьявольского, — продолжил он. — Ведь я поместил вас в монастырь, чтобы вы смогли духовно возродиться, предаваясь молитвам и покаяниям. Сам Всевышний не стал бы меня порицать.
— И сколько же я должна буду каяться?
— Посмотрим!.. Я подумаю. Самое меньшее — несколько дней.
— Филипп, я… я вас ненавижу.
Дю Плесси засмеялся еще громче, его губы растянулись, обнажая в жестоком оскале великолепные белые зубы.
— Ваша реакция просто восхитительна. Только ради этого стоило потратить усилия, чтобы запихнуть вас сюда.
— Потратить усилия!.. Вы называете свои действия потраченными усилиями? Да это настоящий разбой! Похищение! А я-то звала вас на помощь, когда этот зверь чуть не задушил меня…