Аорта

Эдуард Дворкин

Аорта

Сердечная аорта была у Веткина зеленая, но только с мая по сентябрь. Когда же наступала осень, солнце скрывалось за тучами, и наружная температура падала, аорта желтела, ссыхалась и была готова вот-вот отвалиться. Веткин пребывал на грани небытия, но врачи всякий раз не давали ему уйти вместе с опавшими листьями. Приезжала "Скорая", и редкого пациента увозили в институт физиологии. Там ему создавали тепличные условия, в избытке кололи импортным чистым хлорофиллом, и мало-помалу Веткин оживал. Чувствуя себя вполне сносно, он тем не менее продолжал индифферентно лежать

под толстым одеялом или же садился у батареи и молча барабанил пальцами по пыльному треснувшему стеклу.
– Вам бы в Африку, - замечал знаменитый врач Белобров, - на зной и вечнозеленую природу!
– Не смогу!
– вздыхал Веткин.
– Мои корни здесь.
– Почитайте газету, - предлагал больному профессор.
– Телевизор посмотрите.
– Зачем?
– пожимал плечами Веткин.
– Чего я там не видел?
– Поймите, - начинал горячиться Белобров, - так нельзя! Вы полностью выпали из обоймы! Ведете растительный образ жизни - оттого и ваши неприятности!
– Знаю, - вяло реагировал Веткин.
– Так уж я устроен.
– Странный вы человек! Будьте, как все.
– Как все?!
– вскидывался Веткин.
– Вы призываете меня ведрами заглатывать водку, воровать, развратничать, ни во что не ставить закон... может быть, убить кого-нибудь?! Нет уж! Животный образ жизни, конечно, более естествен, но полностью для меня неприемлем. Я сделал свой выбор.
– Да, - вынужден был отступать Белобров.
– Третьего действительно не дано.
– Но почему?
– вмешалась однажды практикант Агапова.
– А духовная сторона? Наука, искусство, литература, наконец?! Мужчины расхохотались.
– Так называемая духовная сторона, - начал Веткин, - разрушающий здоровье самообман и пустая трата времени!..
– ...Человек, нахватавшийся духовности, - с жаром подхватил Белобров, подобен наркоману! Не удовлетворяясь достигнутым, он начинает стремиться к познанию, все более глубокому. Дозы ежедневно увеличиваются. Пару лет такой жизни - и подавай ему уже познание высшее, абсолютное. Суть вещей! Смысл жизни! Основу мироздания!..
– ...Ответа на извечные вопросы нет, - продолжил Веткин.
– Интеллектуал ищет, мучается, впадает в отчаяние. У него происходит ломка организма. Наступает горькое прозрение. Он был на ложном пути! Пока он тешился иллюзиями, другие жили и делали дело! Они наворовали кучи денег, покрыли стада самок, пожрали тонны икры, вылакали декалитры шампанского!..
– ...И тут уже, - перекричал пациента профессор, - от выбора не уйти! Либо ты признаешь свое поражение, отрешаешься от всего и существуешь подобно растению - либо уподобляешься животному...
– ...Абсолютное большинство опоздавших, - закруглил тезис Веткин, - встает на животный путь. Их девиз: наверстать! Эти люди не выбирают средств. Это даже не животные, а просто скоты, вурдалаки, каннибалы...
– Но я знаю многих порядочных и высокодуховных людей, - практикант Агапова едва не плакала.
– Вот вы, например, профессор...
– Я?!!
– Белобров с треском рванул на груди белый халат.
– Все это уже не более чем ширма! Я прозрел! Лучшие годы жизни промотаны на медицину, всякие там музеи и филармонии! Я нищий! Месяцами не получаю зарплату! Живу в малогабаритной квартире!
– Он заметался по палате, сшиб капельницу, опрокинул фанерную тумбочку.
– Но ничего, время еще есть, и вы обо мне услышите!.. Сильнейшим пинком он выбил дверь, выскочил из палаты и с воем пронесся по коридору... Более в клинике профессор не появлялся, и практикант Агапова стала лечащим врачом Веткина. Исследуя пациента во всем объеме, она сделала несколько побочных и не обязательных для науки открытий. Так, ею было установлено, что Веткин красив, строен, как кипарис, и обладает завидными мужскими достоинствами. К молодой женщине пришло большое светлое чувство. Она не отходила от постели больного, и ей казалось, что узенькая больничная койка чрезмерно широка для него одного. Весной Веткина выписали. Агапова стала ежедневно посещать его на дому, оставалась на ночные дежурства, а потом и вовсе перевезла вещи. Веткин не возражал. Он получал пенсию, которой не хватало на самое необходимое, и Агапова с радостью подкармливала его из своих средств. По выходным они вместе принимали на балконе солнечные ванны, а если оставались деньги, ходили в ботанический сад. Возвратив любимого к жизни биологической, Агапова, как могла, пыталась вызвать у него интерес к жизни окружающей, Веткин же продолжал оставаться безучастным ко всем ее культурным и общественным проявлениям. Впрочем, было одно исключение. В городе появился преступник. Его деяния были ужасны. Действуя всегда в одиночку, он был удачлив, дерзок, похотлив и кровожаден. Издеваясь над сбившимися с ног правоохранительными органами, он всякий раз оставлял на месте преступления окровавленный скальпель. По телевизору (Агапова перевезла свой) каждодневно показывали следы учиненных им безобразий, и Веткин, удивляя подругу, жадно внимал поступающим сводкам.
– Это он!
– всякий раз восклицал Веткин.
– Точно он! Агапова догадывалась, кого из общих знакомых имеет в виду возлюбленный, но само предположение казалось ей таким диким и пугающим, что его не хотелось принимать всерьез. К тому же мысли женщины вертелись вокруг события более личного и интимного. Где-то в июне Агапова убедилась, что носит в себе плод. Определенно, это был счастливейший период их жизни. Лето выдалось жарким, Агапова регулярно поливала Веткина в ванной теплой водой, не забывала подмешивать ему калий, фосфор, марганец - и ее любимый человек буквально расцвел. Он налился свежими соками, отпустил длинные ветвистые усы, его тело сделалось еще более упругим и благоуханным. Счастливые сожители стали выезжать на природу, а вечерами, обнявшись, сидели у телевизора, смотрели и слушали криминальные сводки. Неуловимый преступник продолжал будоражить общественное мнение, но кольцо вокруг него неотвратимо сжималось. На экране замелькал фоторобот. Видоизменяясь от показа к показу, он приобретал несомненное сходство с хорошо известным им индивидуумом. В августе личность злодея была установлена, а он сам взят с поличным при очередном ограблении банка. Суд был скорым и справедливым. Белобров получил двадцать лет колонии усиленного режима. Лето заканчивалось. Веткин загрустил, поблек, стал прижимать руки к груди, и Агаповой пришлось снова поместить его в клинику. Жизнь любимого была в ее руках, и она знала, что, пока она рядом, с ним ничего не случится.