Апельсиновый сок
Шрифт:
Вероника уже минут сорок гуляла по супермаркету, не решаясь положить в корзину хоть что-нибудь. В последнее время у нее развилась болезненная привередливость в отношении продуктов. Она не могла покупать овощи и фрукты, лежавшие в свободном доступе, – мысль, что до нее кто-то трогал эти помидоры и яблоки, была невыносима. Колбасу она не покупала совсем: раз уж изготовители открытым текстом пишут, что в ней содержится соевый белок, остается только догадываться, что они кладут туда на самом деле. Можно было бы взять кусок свинины, быстренько
До заморозки опускаться не хотелось, но чем же кормить Миллера на ужин? Раньше, когда они встречались от случая к случаю, оба не задумывались о еде, но теперь, когда она почти официально поселилась у любовника, следовало готовить ему то, что он любит.
К сожалению, Миллер хранил свои гастрономические пристрастия в тайне. На прямой вопрос: «Что приготовить на ужин?» – он всегда отвечал, что ему все равно. Это тревожило.
Если он видит в ней будущую жену, вполне естественно ознакомить ее со своими вкусами. Или он думает, что любящее сердце само подскажет ей, какую кашу он предпочитает?
Вероника вдруг поймала себя на неприятной мысли: она слоняется здесь не потому, что хочет порадовать Миллера вкусным ужином, а потому, что так положено, потому, что хорошая жена обязана обеспечить мужа бесперебойными поставками горячей пищи.
Она быстро положила в корзину пачку пельменей, стаканчик сметаны и направилась к кассе.
– Ты уже дома? – удивилась она.
– Да, операция отменилась, и я для разнообразия решил прийти с работы вовремя.
Миллер лежал на диване с книжкой в одной руке и яблоком в другой.
– Ну а как твой ремонт? – спросил он небрежно. – Продвигается?
Этот невинный вопрос ужасно обидел Веронику, у нее даже слезы выступили… Чтобы не показать обиды, она спешно ушла на кухню.
…Надя все-таки освободила квартиру, но, видимо, из принципа не сделала в ней уборку. Жирные пятна на стенах кухни, ржавые потеки вокруг водопроводных труб и кранов, потертые обои – квартира имела тоскливо-запущенный вид. «И эта женщина считается в нашем семействе лучшей домохозяйкой современности!» – горько усмехалась Вероника, пытаясь снять слой липкой жирной пыли с кухонного шкафа.
Она настроилась на генеральную уборку, даже закупила весь арсенал современной бытовой химии и швабру-лентяйку, но вдруг сообразила: можно же сделать ремонт!
Эта мысль очень понравилась ей, ведь ремонт служил отличным предлогом, чтобы временно поселиться у Миллера! Ибо сам он отнюдь не спешил переезжать к Веронике. Встретив с поезда, он привез ее сюда, но вместо: «Жди меня вечером с вещами» – Вероника услышала: «Отдыхай, завтра созвонимся».
Выяснять отношения Вероника побаивалась, спрашивать в лоб, когда он поведет ее в загс, стеснялась. Но если гора не идет к Магомету…
Ведь это так естественно, что она живет у гражданского мужа, пока в ее квартире
У них случались неплохие вечера, но чаще Вероника чувствовала, что раздражает его. «Это потому, что мы толчемся в одной комнате, – уговаривала она себя. – Он привык к свободе и одиночеству, а тут я постоянно под боком. Ничего, переедем ко мне, одну комнату отдам ему под кабинет, пусть там делает что хочет».
Она очень старалась не надоедать ему, редко заговаривала с ним первая и, как бы ни была занята на новой работе, старалась прийти домой пораньше, чтобы успеть убраться и приготовить ужин.
Но это не помогало. Она успешно исполняла роль идеальной жены, была безупречно вежливой подругой, чистоплотной хозяйкой, хорошей поварихой и страстной любовницей – но это ничего не изменило в их отношениях.
Вероника дождалась, пока вода в кастрюле забулькает, и высыпала туда пельмени.
«Если бы он любил меня, то не стал бы вместо «здравствуй» спрашивать, как там мой ремонт! Хоть бы еще спросил, как там наш ремонт! Я даже не говорю о том, что он мог бы принять в нем участие, ведь предполагается, что мы будем вместе жить в этой квартире… Хм, кем это предполагается? Кажется, только мной. А он ждет не дождется, когда ремонт кончится и я уеду от него. Просто он воспитанный человек и не может сказать об этом прямо».
Вероника всхлипнула, и несколько слезинок упало в кастрюлю. Новое блюдо – «пельмени в слезах»!
Неожиданно вспомнился Костя.
Она, уставшая после суточного дежурства, уснула на его койке в общежитии. Костя разбудил ее, поцеловав ледяными с мороза губами.
– Привет! – обрадовалась она, но тут же расстроилась: – Извини, но у нас нечего есть. Я думала, подремлю полчасика и приготовлю…
– Спокойно! Я сам все приготовлю.
– Ты? – почему-то удивилась она.
– Ну как-то я жил до тебя, с голоду не помер. Хотя… Это было ужасно. Ты еще поспишь или пойдешь со мной на кухню?
Кухня, одна на два этажа, была огромной; сводчатыми потолками и длинным рядом столов в центре она напоминала средневековую трапезную. Здесь было холодно, и Костя, усадив ее в уголке, закутал в шинель.
– Итак, первый урок кулинарии! – засмеялся он. – Чтобы приготовить пельмени, необходимо в первую очередь купить пельмени! – Картинным жестом он извлек из портфеля картонную коробочку: – Вуаля!
– Ой! – взвизгнула Вероника. – Где достал?
Раньше, в Вероникином детстве, пельменей в магазинах было сколько хочешь, и продавцы выстраивали в витринах пирамидки из этих коробочек с изображением двух быков. Потом пельмени стали встречаться все реже, пока не исчезли совсем.
– Полтора часа жаркой битвы в универсаме, и ужин у нас в руках! Я подвергался серьезной опасности, когда отбивал эту пачку у разъяренных теток. Охота на мамонтов представляется мне теперь детской забавой. – Костя резким движением оторвал у пачки дно. – А сейчас хозяйке на заметку: в холодной воде пельмени варятся точно так же, как и в горячей!